– Прекратите немедленно! Вы уже сделали из себя посмешище!
– Но я первым вызвался учить леди Уиклифф стрельбе из лука, – жалобно протянул лорд Хогарт, морщась от боли.
Лусиан потянул его за воротник, грозя удушить.
– Она сказала, что готова оказать эту честь мне, – пробормотал Пикеринг.
Оба джентльмена выглядели пристыженными, и оба получили травмы – у одного была разбита губа, а у второго был подбит глаз. Синяка еще не было видно, но это было делом времени.
Вскоре толпа рассеялась, оба участника ристалища направились к дому вместе с остальными: один из них хромая, другой прямой, как палка, с явно обиженным видом.
Лусиан взял Бринн за предплечье и тихо, но грозно сказал:
– Кажется, я предупреждал тебя о том, что следует вести себя прилично.
Она застыла.
– Я всего лишь хотела научиться стрелять, – ответила она, запальчиво вскинув голову.
Лусиан с трудом сдерживал ярость.
– Если тебе хочется пострелять, то учить тебя буду я.
– Как странно. Мне неожиданно расхотелось учиться стрелять.
Вырвав руку, Бринн повернулась к мужу спиной и зашагала прочь.
Лусиан выругался сквозь зубы, борясь с желанием броситься за ней. Вообще-то он раньше не замечал в себе склонности к припадкам гнева или ревности, но Бринн будила в нем самые темные инстинкты. Черт, он терял контроль над собой.
Наклонившись, он поднял с земли лук и вставил в углубление древка стрелу, затем оттянул тетиву и пустил стрелу в цель. Тетива жалобно зазвенела, а наконечник стрелы вонзился в самый центр мишени.
Однако, положив лук на землю, Лусиан обнаружил, что он не один. Дейр смотрел на него то ли с симпатией, то ли с жалостью.
– Должен признаться, что я тебе не завидую, – тихо сказал ему Дейр. – Если брак ведет к этому, то я, пожалуй, воздержусь.
Только оставшись наедине с Бринн в карете, Лусиан получил возможность упомянуть неприятный эпизод на стрельбище.
– Ты не могла бы мне объяснить, как тебе удалось спровоцировать драку?
Бринн взглянула на него то ли с опаской, то ли раздраженно:
– Вы не можете поверить в то, что я не провоцировала эту ссору?
Лусиан с трудом удержался от того, чтобы не нагрубить ей в ответ. Возможно, она действительно ни в чем не виновата. Возможно, она действительно никого не провоцировала. Но если бы она просто держалась от этих двух горячих голов подальше, то ничего бы и не было.
– Могу ли я в это поверить? Я думаю, ты знала, что делала, поощряя этих двух влюбленных щенков. Тебе, верно, нравилось смотреть, как они выставляют себя дураками.
– Вы заблуждаетесь. Я уже говорила вам, что проклятие заставляет мужчин совершать глупости, когда я рядом.
– Тогда я могу предложить простой выход: не собирай их вокруг себя.
– Вы хотите сказать, что я должна их избегать?
– Я хочу сказать лишь то, что хотел бы, чтобы ты не нарывалась на скандал. Мне не нравится, когда моя жена, графиня, устраивает спектакли на потеху публике.
– Тогда вам не следовало на мне жениться. Я вас предупреждала.
Лусиан нахмурился:
– Что ты затеяла, Бринн? Так ты мстишь мне за то, что я заставил тебя выйти за меня? Мне назло ты превращаешь наш брак в фарс на глазах у всего света?
– Нет, конечно, нет. Это все проклятие. Так оно действует.
– Я не верю в проклятия.
– А следовало бы. Лусиан грозно прищурился.
– До сих пор я был к тебе снисходителен, – сказал он, выдержав паузу, – но терпение мое на исходе.
Она пристально на него посмотрела:
– И что вы сделаете, когда оно у вас лопнет, Лусиан? Побьете меня? Запрете меня под замок и посадите на хлеб и воду?
– Я могу придумать и более приятные способы укротить строптивую жену.
Бринн вспыхнула, но гордо подняла голову.
– Может, я и ваша жена, но не ваша рабыня, – с холодной надменностью бросила она ему в лицо.
Лусиан, стиснув зубы, смотрел на свою красавицу жену. Она сидела с очень прямой спиной на краешке сиденья и смотрела в окно. Как они дошли до этого? Не об этом полном ледяного презрения противостоянии мечтал он, когда брал ее в жены.
Бринн набрала в грудь побольше воздуху, дабы набраться решимости перед тем, как подойти к двери, ведущей в спальню Лусиана. Когда они приехали домой, Лусиан поднялся к себе, чтобы переодеться. Она подождала несколько секунд, раздумывая, как ей поступить. Затем, вытащив шпильки из волос, она прошла из своей гостиной в его гостиную. Но, уже взявшись за дверную ручку, остановилась в нерешительности.
Лусиан заявил, что не верит в проклятие, но она могла доказать ему, что оно не просто реально, но очень даже действенно. Но стоит ли рисковать для того, чтобы доказать свою правоту? Если она поставит перед собой цель возбудить его, последствия могут быть непредсказуемые.
И все же сегодняшняя драка на стрельбище лишь укрепила ее веру в цыганское проклятие. Она действительно вела себя вполне скромно, ни с кем не заигрывала, не в пример Рейвен. Однако те двое дрались не из-за Рейвен. Красавица Рейвен не имела к драке никакого отношения. Они дрались из-за нее, из-за графини Уиклифф. Проклятие напомнило о себе. Эта драка стала ей предупреждением – ты можешь забыть о проклятии, но оно о тебе не забудет.
Она должна была убедить Лусиана в том, что проклятие не растеряло за века своей силы. Она должна была показать ему, что он уязвим так же, как и любой другой мужчина, и даже более других, потому что настаивает на плотской близости между ними. Она должна была заставить его понять опасность, чтобы он не противился ее желанию избежать горестных последствий, а стал ей союзником.
Понимая, что промедление лишь способствует утрате мужества, Бринн открыла дверь и вошла в спальню Уильяма. Она еще ни разу не была здесь. Комната была оформлена со сдержанной мужской элегантностью. Доминировал темно-зеленый цвет, оттененный позолотой. Посреди комнаты стояла массивная кровать. Бринн не могла отвести от нее глаз несколько Долгих секунд, а когда повернула голову, то увидела у умывальника Лусиана. Он вытирал лицо полотенцем.
Он был по пояс голым. От вида его худощавого мускулистого торса у Бринн перехватило дыхание.
Он не слышал, как она вошла. К счастью, подумала Бринн, потому что теперь у нее появилась возможность собраться с духом, оставаясь незамеченной. Бринн тихо прикрыла за собой дверь.
Лусиан поднял глаза и замер. В глазах его промелькнуло удивление, но он быстро справился с собой, и лицо его вновь стало непроницаемым.
– Ты заблудилась? – холодно поинтересовался он.
