Четки в руке остановились. Он переключил режим. Сканирование зала пошло в инфракрасном диапазоне с отсевом всех биологических составляющих объектов. «Танец костей». Зал наполнился скелетами, орудующих нелепыми вилками и ложками над пустыми тарелками. Сервер измерял параметры черепных коробок и сопоставлял их со своей базой данных. Любой грим, любой термоформный муляж, надевавшийся на лицо, последствия любой пластической операции легко «снимались» таким сканированием. Можно было подделать цвет глаз или форму ушей, прикрепить себе горб на спину или прилепить пару накладных грудей. Две минуты анализа данных ставили все на свои места.
На нем были темно-синие джинсы, безрукавка цвета хаки со множеством карманов, какие носят журналисты, ведущие репортажи из горячих точек, и большая сумка на левом плече. Безрукавка была надета на толстый серый свитер от Hugo Boss с отстегивающимся капюшоном. Свитер был прошит полимерными нитями, выполнявшими одновременно две функции: поддерживали заданную температуру и укрепляли структуру ткани, превращая свитер в бронежилет, способный выдержать очередь из автоматического оружия. На длинном лице с массивными чертами, подчеркнутыми глубокими морщинами, особенно выделялся крупный нос с горбинкой, который делал профессиональные «стекла» небольшими и хрупкими. В пришедшем было два метра неплохой физической формы.
Он еще раз оглядел зал, на несколько мгновений задержав взгляд на группе из трех парней, изучавших меню и косо посматривавших на него, после чего уверенно двинул в глубь зала. Раскачивающейся походкой он подошел к столику, за которым сидел молодой человек в черно-синей клубной куртке, надетой на красную клетчатую фланелевую рубашку. Полноватое лицо, рыжие редкие волосы с уже четко проступившей лысиной, усы, на которых прилипли крошки. На тарелке перед ним была половинка двойного гамбургера с белым соевым соусом в густом салатном окружении. Гамбургер был аккуратно разрезан пополам. Другую половину парень жевал, неподвижно уставившись в одну точку. Капля белого соуса стекала с левой ладони.
— Не занято?
Парень оторвал взгляд от точки на противоположном сиденье и повернул голову. Он ждал этого вопроса. По выражению лица было видно, что вторую часть гамбургера он доест без особого аппетита. Он заметил, что запачкал левую руку, положил половинку гамбургера в тарелку и неловко выдернул чистую салфетку из подставки на столе.
— Присаживайтесь, Виктор Федорович.
Тот, кого назвали Виктор Федорович, поставил сумку на пол и сел напротив. «Стекла» переместились на лысину, окруженную проседью.
— Давно не виделись, Славик.
— Давно… — Славик продолжал держать скомканную салфетку в руке.
— Наверное, жарко в этом противогазе сидеть? — Виктор Федорович ткнул указательным пальцем в усы.
— Нет, не очень. А вы что, никогда не носили эту штуку?
— Как-то не к месту. Да и все равно эта хреновина не сильно помогает… — Виктор Федорович помахал рукой официантке. — Да ты кушай… — Славик взял половинку гамбургера и принялся медленно жевать, отвернувшись лицом к окну.
Официантка приняла заказ на бурито с курицей и два стакана томатного сока.
— Ну, так как живешь-то, Слава?
Тот отодвинул тарелку с недоеденным гарниром и взял чашку с остывшим чаем. На автомате размешивая две ложки сахара, он рассматривал стоянку за окном.
— Может, обойдемся без всего этого?
— Можно и без этого. Чего делать-то будем?
Славик натянуто хихикнул, но не ответил. Он охватил чашку ладонями, как будто хотел согреть руки. Виктор Федорович надел четки на правую руку и затянул черный ремешок, закрепив их на запястье.
Принесли бурито и два стакана томатного сока.
— Ну, так как, надумал? Делать что-то надо, потому как достал ты всех по самое не могу. Вообще на что ты надеялся, когда начинал бомбить кластеры юго-восточных гейткиперов? На то, что тебе этот презерватив с усами поможет? Или вот те вот ребята с двумя извилинами на троих?
— Нет…
— А что?
— Ничего…
— Да, ничего. — Виктор Федорович взялся за бутерброд. — На что ты вообще надеялся? Наверное, повелся на эти старые сказки… Хакер проводит серию быстрых операций, делает пластическую операцию, меняет форму лобных костей, зубы, цвет волос. Потом едет куда-нибудь подальше, за море-окиян и начинает жить другой жизнью. Лет через сорок рассказывает внукам, какой он в молодости был крутой…
— Может, хватит?
— Да, банально звучит, обидно это слышать, но это ведь так. — Последнюю фразу Виктор Федорович проговорил с набитым бурито ртом. — Обидно, что ты повел себя, как последний дурак с улицы.
— Что предлагаете вы?
Виктор Федорович дожевал кусок бутерброда и отпил большой глоток из первого стакана сока.
— Есть вариант. Конечно, на определенных условиях.
— На каких еще условиях?
— Ты проходишь у нас процедуру полного киберклонирования и сходишь с Магистрали. Насовсем. — Еще один большой глоток и первый стакан стал пустым. — И после этого можешь идти на все четыре стороны. Со всеми деньгами, которые ты успел заработать, катаясь по Магистрали. Или у тебя есть возможность вернуться обратно, в клан…
— Что?!
Славик продолжал сжимать чашку. Потому он поставил чашку на стол, глубоко вздохнул, схватился за вилку и нож, тут же положил их на место и откинулся на спинку стула, спрятав непослушные руки в карманы куртки. Виктор Федорович взялся за второй стакан сока.
— Что тебя, собственно, так расстроило?
— То, что вы предлагаете… Это ставит крест на всем, на всем… После киберклонирования мне никто мало-мальски серьезной работы не поручит.
— Да, это так. Но кроме этой профессии, есть еще много других, хороших и нужных. Ты парень молодой, способный. — На последнем слове было сделано ударение. — В твоем возрасте не стыдно начинать сначала. Вернешься в университет, получишь диплом, найдешь себе хорошую работу. Будешь жить спокойной жизнью и вспоминать о всем, что случилось за последние три года, с чувством глубокого раскаяния. Тем более условия тебе предлагаются более чем гуманные.
— Я… Мне надо закончить эту операцию, закончить. И… и я уйду, я клянусь, я завяжу с этим делом, но мне нужны эти деньги!.. — Он резко наклонился в сторону Ковецкого.
— Ты думаешь, что ты говоришь? У тебя, видать, крыша действительно того, сильно съехала. Ты регулярно срываешь сделки фондового отдела юго-восточного консорциума. Каждый час они по твоей милости теряют семизначные цифры. И у тебя сейчас хватает наглости просить закрывать глаза на твои проделки? Тут не пенсионный фонд, Слава, и никто не занимается благотворительностью. Предложенные условия не меняются и не оговариваются.
— Ну… ну, после… после последней операции… Я закончу дело и готов буду вернуться в клан и отработать, чтобы возместить ущерб.
