39
– Ух ты! Вкусно пахнет! Это что? – спросил Бертран, целуя Жан-Люка в шею.
– Филе морского языка.
– Рассказывай.
– Скручиваешь каждую филейную полоску, осторожно обматываешь ее ниточкой и оставляешь томиться в собственном соку на медленном огне. В другой чугунной кастрюле варишь мидии в луковом соусе. Затем очищаешь их от раковин и раковины выбрасываешь. Они свое дело сделали!
Хирург безраздельно царствовал в своей сверхмудреной кухне-лаборатории, безупречно чистой, как операционная. Он перелил через дуршлаг содержимое чугунной кастрюли в другую кастрюльку и продолжил демонстрацию.
– Увариваешь полученный навар, добавив туда сметану, стакан белого вина и немного томатной пасты, потом взбиваешь… Это рецепт моей бабушки. Затем выкладываешь рыбу на блюдо, снимаешь нитки. Видишь, филе сохранило форму. Выжимаешь на него лимон, поливаешь все это соусом и обкладываешь мидиями. Вот и все! Готово, можно есть. Бери рис, а я понесу рыбу. Остается только зажечь свечи. Прошу к столу.
– Вот это стол! – восхитился Бертран.
– Рад, что тебе нравится, – поблагодарил Жан-Люк с видом экспериментатора, удачно завершившего опыт.
– Приятного аппетита.
– И тебе тоже.
– Если когда-нибудь тебе надоест хирургия, ты сможешь реализовать себя в кулинарном искусстве. До чего же вкусно!
– Обожаю готовить: снимает напряжение. На-ка, попробуй этот монбазиляк. Красивый цвет, не правда ли?
– А какой аромат! За твое здоровье.
– За твое. М-м-м, весьма, весьма… Хорошее, крепкое, и рот не вяжет.
– Ты хочешь сказать: превосходное! – еще раз восхитился Бертран, ставя свой бокал. – Прелесть!
– Как прошел день, инспектор?
– «Рутина и тайна», – ответил Бертран, подражая Саре Бернар.
– Никаких известий о твоей исчезнувшей красотке?
– Абсолютно, испарилась, как по волшебству. Да и была ли она!
– Положи себе еще, пока горяченькое, и не устраивай трагедию.
– Охотно.
– И все-таки она должна где-то быть…
– Конечно, но где? В Милане, в Париже, в Лондоне, в Афинах? Она уехала, не оставив адреса.
– А окончательно установлено, что речь идет об одном и том же лице?