— Так, одевайся немедленно! Пойдешь со мной! — скомандовала Сестрица Хуэй и решительно шагнула в квартиру.
— Куда это?
— На вечеринку!
Мэй закрыла дверь и проследовала за подругой в гостиную.
— Но я не хочу ни на какую вечеринку! У меня просто сил нет от усталости! Мне досталось за последние дни.
— Хватит молоть чепуху! Пойдешь как миленькая! Я обещала Япину, что приведу тебя! — Она плюхнулась на софу.
— Что ты сказала? — Мэй будто окаменела, не веря своим ушам.
— Япин приехал в Пекин по делам и собрал у себя в гостинице всех ребят из нашей группы. Он в разводе, понятно тебе?
У Мэй перехватило горло. Она не могла вымолвить ни слова.
— Ну, не стой же как столб! Собирайся! — Сестрица Хуэй достала из сумочки коробочку с косметическим набором. Разноцветные тени выстроились перед ней, как солдаты на плацу.
— Быстрее! — рявкнула она на остолбеневшую подругу.
Мэй спряталась в ванной. Голова шла кругом. Мысли носились, как осенние листья на ветру. Япин в Пекине! Даже повторив эти слова вслух, она не могла поверить в их истинность. Больше похоже на розыгрыш. Может, какая-то неведомая сила подшучивает над ее сознанием? Мэй огляделась по сторонам. Все как обычно! Ее косметика свалена в корзиночку возле умывальника. Розовое мыло лежит в белой фарфоровой мыльнице. В зеркале отражается ее лицо, по-прежнему веснушчатое, только чуть побледневшее.
Мэй умылась холодной водой. Япин отсутствовал девять лет! Она сожгла все его письма, стараясь забыть. Это было нелегко. Память упорно возвращала ее к Япину. Мэй думала, как встретится с ним однажды, в далеком будущем, когда оба поседеют и состарятся. Она воображала себя на этой встрече спокойной и великодушной. И вот Япин вернулся, как снег на голову, и снова свободен! Что произошло в его жизни? Вопросы следовали один за другим. Ему сейчас грустно? Он сильно изменился? Узнает ли ее? Узнает ли она его? Что они скажут при встрече? Найдут ли слова?
Бурлящий водоворот чувств поднимался в Мэй, словно вырвавшись из глубокой скважины, путая мысли. Она вдруг решила, что никуда не пойдет. Ее терзали обида и страх перед унижением, которое испытает, сказав ему, что все еще одинока. Япин догадается, что она по-прежнему любит его! Но после мимолетного колебания ей неудержимо захотелось его увидеть, услышать знакомый голос, побыть рядом хотя бы одну сегодняшнюю ночь!
Мэй тряхнула головой, быстренько подкрепилась, оделась и вышла в гостиную.
— Чего ты копаешься так долго? — недовольно спросила Сестрица Хуэй. — Поехали, машина ждет!
Они вышли на улицу. Напротив подъезда стоял черный «мерседес-бенц». При виде подруг водитель выскочил из машины и распахнул перед ними дверцу.
— Силы небесные, откуда эта роскошь? — изумилась Мэй. Сестрица Хуэй читала лекции в Пекинском университете, и муж ее тоже не был олигархом, а всего лишь простым инженером.
— Япин послал за тобой свою машину!
Глава 24
С заднего сиденья «мерседеса» Мэй смотрела на летящие за окном пекинские улицы. Вот и годы мелькают, как фонарные столбы, — приближаются, принося с собой круг света, а затем уносятся прочь, оставляя лишь темень да неразгаданные тайны.
Как и другие большие города, Пекин ночью выглядит более романтично, нежели днем. Недавно возведенные башни офисных зданий озаряют небо своей иллюминацией, словно обещая исполнить самые заветные желания. Загораются окна безликих жилых многоэтажек, символизируя царящие за их стенами любовь и привязанность. Последние уличные торговцы сворачивают свое хозяйство, грузят круглые печурки и деревянные стульчики на плоские тележки и, согнувшись от усилия, толкают их к своим норам, где живут вместе с другими приезжими работягами и местными крысами. Их лица добреют от воспоминаний о родных местах в предвкушении тепла и постели. По узким улочкам в ностальгической грусти пыхтят полупустые автобусы. Ночь закрашивает волшебной кистью дневное уродство города, наступает час близости душ и влечения плоти.
— Я тебе несколько раз звонила, чтобы позвать на ужин! — продолжала возмущаться Сестрица Хуэй. — Все спрашивали, приедешь ты или нет! Впрочем, не все, Япин не спрашивал.
Мэй провожала глазами проносящиеся мимо желтые огни. Они мелькали все быстрее.
— Некоторые, естественно, уехали после ужина. Кому надо на автобусе домой добираться, кому детей от бабушки с дедушкой забирать — у каждого свое. В итоге мы остались впятером в роскошной виповской банкетной комнате. Гляжу, Япин начал дергаться, как блоха на сковородке. Тогда я и говорю ему, что, мол, привезу тебя. А он — бери мою машину! Уж поверь мне, ему до нас как до фонаря, он тебя хотел видеть, и никого больше!
— Вечно ты преувеличиваешь, — произнесла Мэй тусклым голосом. — Не забывай, он женился на другой!
«Мерседес» свернул с кольцевой автодороги, сопровождаемый машинами и несколькими велосипедистами.
— Я знала, что ты захочешь пойти, — заметила Сестрица Хуэй. — Просто должен был явиться кто-нибудь вроде меня и дать тебе пинка в нужном направлении.
Мэй обернулась и пристально посмотрела на старую подругу. Ее накрашенное лицо с расплывшейся в уголках рта помадой то высвечивалось в полосах от света фонарей, то исчезало, и тогда лишь пара глаз горела в сумраке автомобильного салона.
* * *
В вестибюле отеля «Шератон — Великая Китайская стена» со всех семи уровней атриума лучился каскад янтарных и белых огней. Меж двух гигантских колонн скользили вверх-вниз прозрачные лифты, похожие на огромные яркие фонари. В зеркально-холодном мраморном холле музыканты исполняли джазовые мелодии. Возле бара, удобно устроившись в креслах, потягивали коктейли бизнесмены в темных костюмах и разношерстные туристы.
Когда Мэй шагала вслед за Сестрицей Хуэй через вестибюль, ей мерещилось, что все на нее смотрят. Она чувствовала себя неловко в своем лучшем праздничном платье — бордовой кашемировой тунике с глухим круглым вырезом вокруг шеи. Ведь оно произведено не в Гонконге, не в Японии и не в Южной Корее и куплено не в торговом центре «Люфтганза», а в ванфуцзинском универмаге, где Мэй по крайней мере могла не сомневаться, что ей продадут качественную вещь по доступной цене. Правда, с 1982 года в нем перестали пополнять ассортимент модными изделиями, но Мэй до сих пор совершенно не огорчалась по этому поводу. Зато теперь испытывала мучительный стыд в своем любимом, но таком старом платье.
Сестрица Хуэй привела ее к двери клуба «Ночь страстей». Они прошли через танцевальный зал, где вовсю гремела музыка и веселились искатели развлечений. Бешено мигали вспышки, на короткое мгновение выхватывая из темноты странные выражения на лицах, причудливые позы.
Они удалялись от затихающей музыки, пока не остался лишь глухой, пульсирующий барабанный бой. Свернув за угол, подруги очутились в длинном узком коридоре с ковровым покрытием на полу и, прошагав по нему до самого конца, вошли в последнюю дверь по левой стороне.
