— Ладно, завтра я пойду с тобой. Хочу проверить, что именно с ним происходило в последнее время.
Они подошли к станции. Такаги остановился:
— В чём дело? Мне кажется, тебе не хочется разбираться.
— Я думаю, а что, если он на самом деле чист?
— У меня тоже есть такое впечатление. Но в этом деле имеется некоторая интересная информация.
Такаги пошарил в карманах в поисках мелочи. Впереди к билетным автоматам тянулась очередь.
— Что вы нашли? — поинтересовался Мурасава.
— Только одно. Исчезла единственная дочь босса «Марува».
— Любовница Сугимуры?
— Да. Исчезла в прошлую субботу днём. Кто-то поджёг дымовые шашки в салоне красоты, куда она обычно ходила. К тому времени, как всё успокоилось, она куда-то пропала. А потом, чуть позже, ночью того же дня, была большая гонка машин в Йокогаме.
— Думаете, «Марува» повсюду её искала?
— Возможно.
— И что всё это значит?
— Не знаю. Может, и ничего. Я имею в виду, что девушке тридцать лет — ничего странного, что она бежала, не сказав никому ни слова.
— А что с дымовыми шашками?
— Если это был Сугимура, то он явно влюблён по уши, как ребёнок.
Мурасава фыркнул. Такаги встал в очередь к билетному автомату.
Не было ничего необычного в том, что он явился домой за полночь. В комнате Кацуо всё ещё горел свет. Марико уже спала, но проснулась, когда услышала, что он вошёл.
— Хочешь есть? Там осталось после Кацуо.
— Нет, уже поздно. Пойду приму ванну.
— Я принесу тебе пива.
Такаги бросил одежду на диване в гостиной.
«Пиво» было у них чем-то вроде кода. Выпив бренди, он делался слишком пьяным для таких дел. В среднем у них случалось по два раза каждые десять дней. Он считал, что это не так уж часто. Ведь Марико было ещё только тридцать девять лет.
Такаги погрузился в воду.
Он закрыл глаза. Как всегда, у него в голове была работа. Расследование базировалось в полицейском участке в Мегуро, где зарезали мать и дочь. В деле было четыре человека плюс старший. Такаги и Мурасаву послали в качестве подкрепления. Такаги ненавидел эти совместные проекты. Местные полицейские всегда недолюбливают ребят из Главного управления и постоянно тормозят все их распоряжения. Он показывался в участке раз в день. Остальное время они с Мурасавой действовали самостоятельно.
Он чувствовал, что нужно раскопать о Такаяси и Такино всё, что только возможно. За спиной Такаги всегда говорили, что он хочет заработать себе очки. Он зачерпнул холодной воды и плеснул в лицо. Многие считали, что он предпочитал диктаторские методы. Да, пожалуйста, пусть думают, что хотят. Такаги знал, что его блистательные отчёты являлись излюбленной темой обсуждения молодых детективов, а кроме того, тешили его самолюбие, хотя не так уж сильно. Что хорошего в солдате, который не мечтает о медали? Именно это и нашёптывал ему всегда внутренний голос.
Такаги вытерся и начал намыливать волосы шампунем, пока пена на начала падать на пол.
4
Дверь открылась, вошёл седой мужчина, аккуратно одетый, в костюме и с галстуком. Он смотрел прямо на Такино.
— Если вы ищете туалетную комнату, то вы не туда зашли, — сказал Такино.
Выражение лица мужчины не изменилось. Он был худощавым, с глубокими морщинами вокруг глаз, но, возможно, не настолько старым, как могло показаться на первый взгляд.
— Это мой офис.
— Я это знаю. На самом деле я хочу переговорить с вами, Такино-сан.
— У вас ко мне дело?
— Не совсем так.
Ему было лет пятьдесят от силы. Есть всего несколько признаков, по которым можно определить возраст: голос, огонь в глазах, лёгкость в движениях.
— Что-то по работе? — спросил Такино.
— В некотором смысле. По крайней мере, разговаривая с вами, я работаю.
— Как видите, я тоже работал, пока вы не пришли.
Человек не сдвинулся с места. Он не отрываясь смотрел на Такино. И этот взгляд не был враждебным, скорее в нём чувствовалось любопытство.
— Не возражаете, если я присяду? — спросил он и указал на складной стул у стола.
Такино неприветливо кивнул.
— Меня зовут Такаги. Я из городской полиции. Молодые офицеры там называют меня просто Старый.
Такино вдруг вспомнил, что Хиракава говорил ему о копе, который был той ночью в «Манчестере». Кажется, все называли его Старый Пёс. Сыщик из Первого детективного отдела. Забавно, что Такаги сократил прозвище. Очевидно, оно ему не нравится.
— Не хочу быть бестактным, но скажите: вы на самом деле старше, чем выглядите? — поинтересовался Такино.
— А на сколько я выгляжу?
— Лет на пятьдесят.
— Мне пятьдесят девять. Хотя жене только тридцать девять. Меня начали называть Старым, когда я был моложе вас.
Точно, он верно понял, что Старый Пёс не любил вторую часть своей клички. Такаги поднёс сигарету к губам и одну предложил Такино.
— «Галуаз»? Вы всегда их курите?
— Как вы сказали? «Галуаз»? А я всегда произношу «Голуаз».
— Откуда мне знать? «Голуаз», «Галуаз» — какая разница?
— Я порой зацикливаюсь на мелочах.
— Вы хотите сказать, что пришли со мной об этом поговорить?
— Что тут у вас за таблички на столе? «Фарш», «Яйца», «Молоко»?..
Такаги долго щёлкал своей старомодной бензиновой зажигалкой и наконец добился маленького дрожащего огонька.
— Завтра четверг — выходной день. Мы должны быть уверены, что покупатели к нам вернутся, когда мы откроемся в пятницу утром. Это вроде визитных карточек — заранее сообщаем о специальных предложениях и скидках.
— У вас на самом деле так дёшево?
— В любом случае дешевле, чем в супермаркете у станции. Двенадцать-тринадцать иен разницы на ста граммах мяса.
— Говорите, двенадцать иен?
— Этого хватает, чтобы их привлечь. Ведь домохозяйке нужно накормить целую семью.
Такаги выпустил в потолок струйку дыма. Такино зажал в руке незажженный «Голуаз».
— Не возражаете, если я воспользуюсь вашей зажигалкой? — спросил Такино.
— Только, возможно, она у вас не будет работать. Она только меня слушается.
Такаги снова щёлкнул зажигалкой — и на фитиле появился маленький язычок пламени.
— По-настоящему старинная вещь.
— Это же не вино. Зажигалки с возрастом не становятся лучше. Люди считают тебя чудаком, если ты пользуешься такими старыми вещами.
