Бальбок сел. При виде варвара, лежащего с продырявленной копьями грудью, он сильно удивился.
— Вот как, — заметил он. — А мне было показалось, что ты молил о пощаде…
— Я — и молить о пощаде? Ха! Может быть, стоит при случае вытянуть тебе получше клуас'хай — кажется, ты стал плохо слышать. Если ты еще раз осмелишься утверждать, что я умолял врага о пощаде, то я…
— Раммар!
— Что еще!
— Вон там!
Бальбок указывал куда-то вперед, на нос, лицо его при этом побелело от ужаса — и Раммар издал жуткий вопль при виде летящей на них ледяной иглы.
Орки наконец осознали, что судно все еще мчится по снежной равнине, никем не управляемое с тех пор, как капитан покинул свое место у штурвала, с неуменьшающейся скоростью. В пылу битвы Бальбок и Раммар не обращали внимания на свист ветра и поскрипывание дерева, при этом снасти стонали и парус готов был вот-вот лопнуть. Корабль несся прямо на одну из огромных ледяных игл, одиноко торчавших здесь и там, словно рифы. Вот сейчас судно на полной скорости врежется в одну из них и развалится на части.
Орки в ужасе переглянулись.
— Руль! — хрипло крикнул Бальбок.
Оба вскочили и подбежали к румпелю. На мгновение возникло замешательство, потому что Бальбок хотел повернуть направо, а Раммар налево — секунда, едва не стоившая оркам жизни, потому что буер продолжал нестись на препятствие, пока братья сражались за штурвал. Затем им удалось выбрать одну из сторон — они вместе уперлись в рычаг, и полозья, скользившие по снегу под кормой, повернули.
Буер реагировал медленно и вяло. Брусья и доски заскрипели еще натужнее, а мачта затрещала так громко, как будто собралась развалиться на части. Судно накренилось, правый полоз оторвалась от земли, и судно поднялось на дыбы, причем осколки ящиков и трупы варваров попадали за борт. Бальбок и Раммар не обратили на это внимания — их взгляды, словно загипнотизированные, были прикованы к препятствию, вблизи выглядевшему совсем уж кошмарно.
В любой момент нос судна мог налететь на острые грани льдины. Раммар закричал и закрыл глаза, крепко вцепившись в румпель. Он ожидал, что вот-вот раздастся жуткий удар и треск, и он полетит, увлекаемый нечеловеческой силой, чтобы удариться о лед и переломать себе все косточки…
…но ничего подобного не случилось.
Послышался мерзкий скрип, когда корпус пронесся на волосок от ледяной иглы. Сильный удар потряс судно, когда оно снова встало на обе опоры. Опасное препятствие было пройдено.
Раммар часто-часто заморгал, не веря тому, что им так повезло. В спонтанном приступе чувств бросился Бальбоку на шею. А долговязый только отчужденно посмотрел на него.
— Ах ты, жалкий умбал! — засопел обиженный Раммар. — Радуйся, что я не задушил тебя за то, что ты едва не столкнул нас в темную яму Курула!
— Но я…
— Закрой рот, а то я тебе его зашью! Еще бы немного, и мы погибли бы. И все из-за тебя. Давай, пусти меня к румпелю, у меня получается лучше, чем у тебя, а ты тем временем очисти палубу. На мой взгляд, здесь валяется слишком много людей. Выбрось их за борт. Из оружия оставь то, чем можешь воспользоваться, остальное тоже выбрось. Чем меньше у нас будет балласта, тем скорее мы будем продвигаться вперед.
— Выбросить людей за борт? — удивленно спросил Бальбок. — Всех?
— Да, всех.
— Даже тех, которые еще дышат?
— А что еще?
— А мертвых?
— Ты что, есть их собрался?
Голодный взгляд Бальбока был достаточно красноречив.
— Ты, личинка во внутренностях Торги! — бушевал Раммар. — Тебе что, все равно, что есть? Ты только посмотри на этих варваров — жилистые и холодные, как сейчас, они на вкус хуже любого орка!
— Но голод…
— Мы распорядимся их припасами. Я уверен, что под палубой их много.
— Согласен, — заметил Бальбок. — А потом что?
— Умеешь ты задавать вопросы, — ухмыльнулся Раммар, держа в лапах румпель. — У нас теперь есть свой собственный корабль, который спокойненько отвезет нас на север — прямо к храму Шакары…
9. Тоумполь ур'Шакара
Всего один день продолжалась поездка по снегу и льду — но это был очень долгий день.
В первый вечер Бальбок и Раммар еще ждали, что солнце наконец зайдет. Но оно висело над горизонтом, как будто его прибили гвоздями, и светилу как будто было совершенно все равно, что к нему присоединились луна и звезды. Прошло некоторое время, прежде чем орки поняли, что к северу от Северного вала солнце не заходит; где-то в Землемирье давным-давно наступила темная ночь, но здесь, на севере, царили серые сумерки, поэтому буер мог продолжать путь.
Поначалу орки решили, что это зловещий знак, мол Курул гневается на них, потому что они позволили украсть голову Гиргаса. Но когда на небе так и не засверкали молнии, и не появилась огромная пасть, чтобы поглотить мир, до них дошло, что ночное солнце было не признаком конца света, а всего-навсего естественным феноменом. Наверняка у эльфов, которые всегда и все знают, есть объяснение тому, что солнце здесь, на севере, не заходит — оркам же на это было наплевать. Главное, что их не поглотил Пожиратель Миров.
Сменяя друг друга у руля, они продолжали путь по Белой пустыне, продвигаясь все дальше на север — пока в одну из сумеречных ночей Бальбок не заметил на горизонте голубоватое сияние. Обеспокоенный, он разбудил брата, который совершенно не обрадовался тому, что сон его был нарушен. Но, увидев свет, прервал свою тираду ругательств, и его мрачные черты осветила ехидная ухмылка.
— Эльфийский огонь, — проворчал он. — Точно как говорил колдун. Скоро мы будем на месте.
Так и продолжался их путь с этим загадочным светом в качестве путеводной звезды. Со временем орки выяснили, что расстояния в Белой пустыне можно оценивать далеко не так хорошо, как дома, в Гнилых землях. То, до чего, казалось, был всего день пути, находилось на самом деле очень далеко — как, например, источник загадочного огня.
Вроде до цели пути было лапой варга подать, но оркам пришлось потерпеть еще немало времени. Иногда возникало ощущение, что чем дольше они едут, тем дальше уходит свет, а иногда он начинал беспокойно мерцать. И тогда Раммар каждый раз начинал бояться, что он погаснет; тогда они снова окажутся посреди Белой пустыни без ориентира. Но голубое пламя на горизонте не гасло — и наконец из туманной дымки проступили очертания острых скал.
Какого они были происхождения — естественного или искусственного, — Раммар понять не мог, но ему они чем-то напоминали крепость. Повсюду поднимались ледяные иглы, похожие на ту, о которую едва не разбился буер. А высоко над белыми, сверкающими льдом скалами возвышались башни, а на самой высокой из них полыхало эльфийское пламя.
Это был не такой огонь, который могут развести смертные; он не был желтым, от него не поднимался в небо дым. В его сиянии начинали сверкать башни, невероятно высокие в туманной дымке.
