предполётный медосмотр не проведу.
— Проведёшь. Иначе я тебе все каналы перекрою, — пригрозил ему Енотаев и повернулся на звук подъезжающей машины.
Сквозь туман светили фары, однако автомобиля пока видно не было. Сплошное «молоко»!
УАЗ командира показался из клубов ваты тумана и остановился рядом с нами. Из машины выскочил Кеша с картой в руках.
— Вот, товарищ командир… — радостно сказал Иннокентий и, поскользнувшись, чуть не упал в грязь.
Я только в последний момент успел выхватить карту из рук Кеши и придержать своего оператора.
— Петров, ты всегда такой что ли? — спросил Енотаев.
— Товарищ подполковник, кто не падает, то не встаёт! — громко объявил Иннокентий.
— А не встаёт, продолжает лежать. Логично, — подытожил комэска. — Саня, какие есть идеи?
Я быстро глянул на карту, хотя это было и не нужно. Район полётов я знал досконально. Единственный ориентир для нас — дорога с перевала Саланг, ведущая в Кабул. Но на ней не так уж и просто удержаться. Перепад высот, отдельные сопки на всей протяжённости дороги и сам туман уж слишком густой.
— Всё просто — держимся по дороге на минимальной скорости.
Появился и синоптик. Его прогноз погоды был из серии: ' — чё, серьёзно⁈'.
— Туман по району. Ветер штилевой, видимость ноль… Командир, если честно, погода полное «двадцать одно».
— Это ты слишком ещё обнадёжил, — ответил Енотаев и отвёл меня в сторону.
Ефим Петрович посмотрел на остальных и приготовился говорить со мной.
— Командир, долетим, — сразу сказал я, не дожидаясь начала разговора.
— Я и не сомневался, что ты так скажешь. И понимаю, что тобой движет. Всё же, вы с ней не чужие люди и… ваши отношения, — начал говорить Енотаев.
Конечно, он думает, что всё это из-за любви к Тосе. Для всех ведь мы с ней имели близкую связь ещё с родной Соколовки. Но для меня всё несколько иначе.
— Если шанс на спасение есть, им нужно воспользоваться.
Енотаев закурил, смотря куда-то вверх.
— Вертолёт готов? — спросил комэска.
— Бортовой техник Носов уже на месте. К погрузке Тоси успеет подготовить.
— Кто с тобой в экипаже полетит?
Понимаю, к чему клонит Ефим Петрович. Со способностью Кеши к попаданию в неприятности, брать его с собой — колоссальный минус к удаче. Но, может, именно сейчас «минус» на «минус» даст плюс.
— Лейтенант Петров.
— Ты хорошо подумал? Он ведь помощник не самый фартовый.
— Не менее удачливый, чем остальные. Кеша очень быстро считает. Это для меня важнее.
На крыльцо приёмного отделения вышел доктор и сказал, что Тося готова к перевозке. Енотаев ещё поразмыслил, выслушав очередные советы от остальных лётчиков. Решение нужно было принимать сейчас и быстрее.
— Выдвигайтесь, — сказал он, и я с Кешей, отправились на машине командира на аэродром.
Следом везли и Тосю на таком же УАЗе. Пока мы ехали до аэродрома, вспотели от столь нулевой видимости. Подъехав к вертолёту, тут же пошли проверять его готовность к вылету. Валера Носов уже заканчивал подготовку.
— Сан Саныч, всё готово. Место для транспортировки раненого тоже, — показал Валера внутрь грузовой кабины.
Врачи укладывали Антонину, а мы с Кешей проверяли маршрут и договаривались о порядке действий. Как только всё обговорили, начали занимать места в кабинах.
— Клюковкин, ты уверен в том, что делаешь? Может быть нам удастся не дать ей скончаться до утра. Это сложно, но шанс есть, — попытался меня отговорить доктор.
Я уже начал процесс запуска. Почему-то сомнений у меня не было, но все вокруг так и спешат отговорить от идеи перевозки.
— Доктор, я не медик. Мне сложно судить в вашей работе о шансах. Но в моей работе, если есть шанс, его надо использовать. И я это сделаю.
— Тогда удачи, командир! — пожал мне руку доктор и отошёл от вертолёта, скрывшись в туманной дымке.
После подтверждения готовности к запуску, я запросил руководителя полётами.
— Окаб, доброй ночи! 302й, запуск на перелёт.
— Доброй! Погоду уяснили, 302й? — спросил у меня РП.
— Точно так. Запускаюсь.
Ждать разрешение на запуск было бы опрометчиво. По закону решение на вылет принимает командир воздушного судна. Чтобы не подставлять людей, нужно сделать так, что всё происходящее — личная инициатива экипажа.
Лопасти несущего винта равномерно начали перемалывать серую вату, окутывающую вертолёт. В кромешной тьме было невозможно что-либо разглядеть дальше 100–150 метров от себя.
Запуск был выполнен, доклады о готовности к взлёту принял и начал медленно рулить к месту взлёта. Занимать полосу смысла нет. Мы определились, что взлетим с магистральной рулёжной дорожки и сразу пойдём к трассе Саланг-Кабул.
Я остановил вертолёт и приготовился оторвать его от полосы. Ощущение такое, что вот сейчас мы взлетим и попадём в паутину. И как мотылёк или муха будем в ней болтаться, пытаясь выбраться. Ещё не взлетели, а уже есть достаточный уровень волнения. Теперь на борту не только экипаж, но и Тося, чью жизнь нам доверили врачи.
— Окаб, 302й, взлетаю, — доложил я.
— Понял.
Поставил задатчик опасной высоты на радиовысотомере на 5 метров, чтобы можно было плавно снижаться по маршруту.
Медленно оторвал вертолёт. Вибрация закончилась на висении сразу. Осталось выполнить разгон и держать направление на трассу.
— Скорость 80, — ответил я, после выравнивания вертолёта.
Шасси решено было не убирать. Медленно, практически соблюдая все правила дорожного движения, мы выполняли полёт по дороге до основной трассы на Кабул.
— Через 10 секунд, — подсказывал мне начало разворота Кеша.
Под собой я видел небольшую асфальтированную полоску дороги. Иногда приходилось чуть подыматься над дорогой, чтобы не коснуться шасси об поверхность.
Перемещение органами очень маленькие. Резко вертолёт нельзя доворачивать, поскольку растрясём раненую Тосю в грузовой кабине. Там Валера руками держит над ней капельницу. Ему так вообще сейчас несладко. Он ничего не видит и только доверяет мне и Кеше.
— Вышли на трассу. Через 10 секунд будет снижен… — подсказал Иннокентий, но было уже поздно.
Вошли в облака. Начинаю плавно снижать вертолёт, чтобы удерживать его на дорогой. Вот она асфальтированная поверхность. Начал работать сигнал опасной высоты. Вывожу и выравниваю вертолёт. Можно следовать дальше.
— Командир, до Кабула ещё 30 минут. Я уже устаю, — подсказал по внутренней связи Кеша.
— Я тебе устану. Как говорил один известный лётчик: «- Ни разу плохая погода, встреченная мною на маршруте, не
