депрессия! А тут еще этот телефонный звонок…
Человек, назвавшийся сослуживцем мужа, позвонил вчера вечером. Он представился Борисом и сказал, что ему необходимо встретиться с Ириной, чтобы поговорить о Глебе. То есть по имени он Глеба не назвал, просто сказал: «Хотелось бы поговорить о вашем муже». Это, в общем-то, ничего не значило, но у Ирины почему-то сложилось впечатление, что этот незнакомый ей Борис понятия не имеет, как зовут сослуживца, с женой которого он так жаждет пообщаться.
Они договорились встретиться у Ирины дома – на этом настоял Борис, заявивший, что разговор будет не из тех, которые удобно вести в общественных местах. Спорить с этим было трудно: Ирина знала о делах мужа не много, но и о той малости, что была ей известна, действительно не стоило упоминать при посторонних даже шепотом.
До назначенного времени оставалось чуть больше получаса. Если Быстрицкая вообще собиралась встретиться с Борисом, нужно было ехать. Строго говоря, ей следовало давным-давно быть дома, чтобы успеть подготовиться к приходу гостя. Но торопиться в пустую квартиру не хотелось, да и что это значит – готовиться к приходу гостя? Что это за гость такой, чтобы встречать его хлебом-солью? С какими вестями он явился и стоит ли вообще впускать его в дом?
Так ничего и не решив, она расплатилась за кофе и вышла на улицу. Опять моросил нудный холодный дождик, и, нырнув в еще не успевший остыть салон автомобиля, Ирина вздохнула с облегчением. В машине пахло хорошим табаком и дорогим одеколоном – Глебом; в бардачке было полным-полно компакт-дисков с записями классической музыки, без которой он просто не мыслил своего существования. Ирина легонько провела кончиками пальцев по ободу рулевого колеса, которое раньше уверенно сжимали ладони мужа. Не хватало еще разреветься, сидя в припаркованной под запрещающим знаком машине!
Она поправила прическу, глядя на себя в салонное зеркальце, включила все, что полагалось включить, и осторожно отъехала от тротуара. Водительский стаж у нее был приличный, но она чаще доверяла руль Глебу, чем водила сама, и теперь чувствовала себя не совсем уверенно, особенно когда приходилось в час пик пробираться через запруженный раздраженно сигналящими автомобилями центр.
Сворачивая с проспекта в боковую улицу, она заметила позади какой-то джип – кажется, «лендровер». Ирина немного сбросила газ, пытаясь в неверном свете угасающего ненастного дня разглядеть регистрационный номер. Она не ошиблась: номер был тот же, что бросился ей в глаза утром, когда джип чуть было не въехал в багажник ее машины на светофоре. Ирина закусила губу. Москва – чересчур большой город, чтобы дважды за день случайно встретить на дороге одну и ту же машину. Хотя, если водитель живет где-то рядом, работает недалеко от проектного бюро Ирины и имеет схожее рабочее расписание, в этом нет ничего невозможного. В конце концов, часто ли мы обращаем внимание на машины, которые идут рядом с нами в сплошном потоке транспорта? Суматошное московское движение не оставляет водителю времени на созерцание, и, если бы не утренний инцидент у светофора (Ирина прозевала смену сигналов и затормозила слишком резко, едва не спровоцировав столкновение), она ни за что не заметила бы этот «лендровер» теперь, в конце дня. А он, очень может быть, как и сама Ирина, каждый божий день катается в одно и то же время по одному и тому же маршруту: утром туда, вечером – обратно, как рейсовый автобус…
Глеб когда-то прочел ей коротенькую лекцию на тему «Как обнаружить слежку». Смысл этой лекции сводился к одной-единственной фразе: «Два раза – совпадение, три – хвост». Поскольку маячивший в зеркале заднего вида джип был замечен ею всего лишь вторично, Ирина решила, что беспокоиться не о чем.
Решив так, она неожиданно для себя самой нажала на тормоз и, не подавая никаких сигналов, резко свернула к бровке тротуара. «Лендровер» испуганно шарахнулся влево, чтобы избежать столкновения, раздраженно рявкнул клаксоном и проехал мимо, обдав машину Ирины белым паром пополам с грязными брызгами из-под колес.
«Истеричка, – обругала себя Ирина. – Представляю, какими эпитетами сейчас награждает тебя этот бедняга – водитель джипа. Особенно если он тоже тебя заметил и запомнил. Две аварийные ситуации в день из-за одной и той же дамочки – это чересчур!»
Она закурила, чтобы успокоиться, и к тому времени, как сигарета догорела до половины, ей это более или менее удалось. «Дворники» с негромким шорохом и стуком гуляли взад-вперед по ветровому стеклу, смахивая с него мелкую морось, приборная панель уютно светилась в полумраке салона, из вентиляционных отдушин тянуло ровным, сухим теплом. Сумерки сгущались прямо на глазах, и вдруг прямо над головой у Ирины беззвучно и ярко вспыхнул уличный фонарь. Она вздрогнула от неожиданности, уронив на колени столбик пепла, еще раз обозвала себя истеричкой, выбросила окурок и включила передачу.
Глава 10
– Послушай, брат, – покачиваясь в седле, заговорил Глеб Сиверов, – а ты уже думал, кому и как продашь оружие?
Железный Мамед повернул к нему непроницаемое бородатое лицо и спокойно ответил:
– Ты мне не брат.
– «Если ты участвуешь в их делах, они твои братья», – по-арабски процитировал Глеб. – Разве не так?
– Так, – кивнул Аскеров. – И не так. Все не так просто, да и со времен Пророка многое изменилось.
– Не так много, как может показаться.
– Не так много, ты прав. Но до сих пор твое участие в моих делах сводилось в основном к болтовне.
– Я дважды спас тебе жизнь, – напомнил Глеб. – А если припомнить нашу первую встречу, в которой участвовал Вазир, так и все три. Думаешь, легко было сбить с тебя кепку, даже не оцарапав макушку?
– Я так и понял, – тяжеловесно ухмыльнулся чеченец. – Когда совладал со своими ногами и заставил их остановиться.
Кони шли по крутой каменистой тропе, по обеим сторонам которой рос чахлый полуоблетевший кустарник. Тропа была устлана ковром опавшей листвы, и кони ступали почти беззвучно. Глеб давно не ездил верхом, и ему стоило немалых усилий держаться в седле так же непринужденно, как его спутник. Аскеров ехал впереди, держа поперек седла автомат с полупустым магазином.
– Ну? – сказал Глеб, когда воцарившееся молчание чересчур, по его мнению, затянулось.
– Что? – не оборачиваясь, откликнулся Аскеров.
– Три раза, – повторил Сиверов.
– Три
