этом не затормаживала, не снижала скорость реакции… В общем, над составом поработал настоящий мастер. Да и яд из последней ампулы — время действия рассчитано с точностью до десятка минут: Ибрагимов довез оба объекта до территории АЭС и практически тут же умер. Приблизительно в то же время взорвался его сотовый телефон, так что данные с него восстановить невозможно. Вероятно, Ибрагимов принимал вещества по составленному для него кем-то графику и мог не знать, что в последней принятой ампуле — яд.
Мне кажется или в голосе Али действительно сквозит восхищение этой мерзостью?
— Значит, у нас в составе преступной группы есть химик или биолог, — констатирует Юрий Сергеевич. — Вера, что там дальше по Ибрагимову?
— В доме был обширный подвал, где Сухомлинова и Антонова предположительно удерживали в течение одиннадцати месяцев. За час до нападения на АЭС в доме произошел пожар, источник — взрывчатка на основе нитроглицерина, могла быть изготовлена в домашних условиях. Здание выгорело изнутри полностью. Восстановить, что там происходило, теперь невозможно. Однако по логам покупок Ибрагимова можно предположить, что продуктов питания закупалось больше, чем нужно одному человеку, хоть и меньше, чем требуется для полноценного питания троих мужчин — Сухомлинова и Антонова держали впроголодь. Это подтверждается судебно-медицинской экспертизой. Она выявила у обоих истощение, атрофические изменения в мышцах вследствие гиподинамии, а также дефицит солнечного света. Вследствие плохих условий содержания обострились некоторые хронические заболевания, появились новые, в основном — кожные. Однако следов побоев, истязаний или интоксикации нет — так же, как у обоих сверходаренных в Карьерном.
— Так что же с ними произошло? — вмешивается Ветер. — Как обычные люди получают эти… сверхдары?
— Если бы не твоя, товарищ командир, самодеятельность, мы бы уже знали это во всех подробностях, — огрызается Юрий Сергеевич.
В детали внутриведомственных разборок меня не посвящали, но слухами земля полнится, и наша засекреченная организация — не исключение… Между координатором Штаба и командиром давно тлел конфликт — они прямо как два альфа-самца на одной территории. После инцидента на АЭС старый фээсбэшник обвинил Ветра в нарушении приказа. То есть технически по Сухомлинову работал я, но Ветер, как и обещал, принял ответственность на себя. Юрий Сергеевич добивался его отстранения, но, по слухам, вмешались какие-то высшие инстанции… В общем, все остались на своих местах.
— А вы предпочли бы получить второй Чернобыль в центре страны? — Ветер сардонически вздергивает бровь.
— Кое-что нам все же удалось выяснить, — вклинивается Аля. Все-таки хороший она психолог, потому в любой ситуации пытается вернуть дискуссию в конструктивное русло. — Моя группа проанализировала покупки, которые совершал Ибрагимов в течение года. Из ряда объяснимых бытовых вещей выбивается мощная аудиосистема. Особого интереса к музыке по поисковым запросам Ибрагимова не прослеживается — он предпочитал фильмы, так что приобретение экрана и колонок к нему вполне естественно. Однако ему для чего-то понадобилась профессиональная звуковая аппаратура, очень мощная. Вероятно, воздействие на объекты шло при помощи звука.
Воздействие при помощи звука… Аля кое-что в этом понимает. Еще на АЭС мне показалось странным, что она выступает намного слабее, чем в Карьерном. Конечно, там она имела возможность осмотреть место содержания узников и оставленные ими следы, а тут преступники успели превратить улики буквально в пепел. Но только ли в этом дело…
— Удалось вытащить что-нибудь из мессенджера Ибрагимова? — спрашивает Юрий Сергеевич.
— Здесь ничего нового, — отзывается Вера. — Команда Одаренных хакеров работает круглосуточно, но извлечь с серверов Телеграфа данные не удавалось еще никому. Тем более, что телефон выгорел. У нас нет ни корреспондентов, ни содержания переписок Ибрагимова. По общему объему трафика ясно только, что через Телеграф передавались в том числе медиафайлы.
— Пусть продолжают копать… На всякий хитрый болт найдется гайка с резьбой. Что по объектам?
На экран вышли уже знакомые фотографии Антонова и Сухомлинова. Вера начала зачитывать их анкетные данные, но Юрий Сергеевич оборвал ее:
— По существу давай, без канцелярщины. Что за люди, как дошли до жизни такой?
— Иван Антонов в сорок три года шесть лет постоянно нигде не работал, — Вера послушно переключилась на более разговорную манеру речи. — Страдал алкоголизмом. С женой развелся, но продолжал проживать совместно из-за отсутствия другого жилья. Имел долги перед семью микрокредитными организациями. Даже не смог после смерти матери получить наследство, потому что не собрал средств для уплаты государственной пошлины.
Невольно проникаюсь к мужику сочувствием. Глупая ситуация, но я в свои девятнадцать лет сам чуть было в такую не попал. Через три года после отца умерла бабушка, и ее однушка на окраине должна была стать для нашей семьи изрядным подспорьем в эти тяжелые времена. Необходимость заплатить круглую сумму в качестве пошлины оказалась неприятным сюрпризом. Тогда деньги я собрал, старшие родственники помогли… Но вот это понимание, как мало отделяет человека от потери последнего резерва и падения на занюханное дно жизни — оно со мной до сих пор.
— Почему он получил такой Дар? — спрашивает Ветер. — Лазер из глаз, или что у него?.. С чего вдруг обычному человеку такого хотеть? Не пацан вроде, чтобы фильмами про супергероев засматриваться.
— По показаниям бывшей жены, 17 декабря Антонов был, по обыкновению, нетрезв, — отвечает Вера. — В этом состоянии люди желают самых абсурдных вещей. Лазер был слабенький. Антонов иногда использовал его, чтобы наносить на стены соседних домов надписи… как правило — непристойного содержания. Парочка там до сих пор красуется. И еще был инцидент с применением Дара против человека. Собутыльника, если точнее. Тот получил небольшой ожог второй степени. В полицию обращаться не стал, разобрался с Антоновым неправовыми методами… набил ему морду, проще говоря.
— Вот вечно у нас так! — возмущается Юрий Сергеевич. — А пошел бы пострадавший в полицию — Антонова закрыли бы, и скольких проблем у нас бы не было!
— Это далеко не факт, — вмешиваюсь я. — Мало ли на белом свете таких вот никчемушников? Если Дар, изначально пригодный только для написания матюков на заборе, после каких-то манипуляций усиливается настолько, чтобы прожигать ограждения атомной станции… Ну не в этом конкретном алкаше тут дело.
— И
