отделение на двери, повернулся к сыскарю и проговорил:
— Серьёзней некуда. Я уже накушался этого дерьма, хватит. Уходил я на войну из аккуратного мирного полесского местечка, а вернулся с Балкан в бесовы Балканы! На растерзание подонкам, которые толкают наркоту детям, я Вышемир не отдам, и думай, что хочешь…
— Ять! — он повернулся ко мне. — Так это всё-таки ты спалил тех ублюдков? И других, которые в лесу сдохли от токсикации — тоже ты?
— Так они всё-таки сдохли? — с каменным лицом поинтересовался я.
— У-у-у-у, Пепеляев, ты зверь вообще! — он как-то восхищенно меня осмотрел, по-новому. — Не маг, не урук, не киборг, не оборотень… Провинциальная училка с сердцем берсерка! Вот самое страшное чудовище полесской глубинки!
— Сейчас по шее получишь, и не посмотрю, что представитель власти! — погрозил ему пальцем я. — Может, даже — лопаткой! Не сметь склонять честное-благородное имя отечественных педагогов!
Внезапно Рикович повеселел. Он снова запустил мотор электрокара, вырулил на дорогу и дальше ехал улыбаясь:
— Знаешь, Серафимыч, это ведь вполне укладывается в официальную доктрину «вызов-ответ». Ты ведь стопроцентно земский цивильный, по крайней мере — официально. Ты родился в земщине, вырос в Вышемире. И твои действия вполне можно расценить именно как ответ, соответственно, на вызов, м-да… Интересно, как ИскИн это оценит? Формально ведь все очень даже в рамках! Даже тот факт, что у тебя хватает влияния надавить на меня! Как говорит мой друг и большой засранец Бабай Сархан — это будет большая пушдуг бууб для зажравшихся магнатов!
— Уговор? — уточнил я.
— Уговор. Ты вытаскиваешь наших, я даю тебе полный расклад. На данный момент — это вполне приемлемо. А там — гори оно все гаром!
— О-О-О-О ДА! ОГНИЩЕ!!! — обрадовался дракон. — МЫ ИСПЕПЕЛИМ ИХ ВСЕХ! НО СНАЧАЛА ПОИМЕЕМ ЭТУ МАРТЫШКУ!
Тут он запнулся, видимо, поняв, что сказанул что-то не то, и пояснил совсем другим тоном, каким-то чуть более осторожным:
— ОБРАЗНО ВЫРАЖАЯСЬ, КОНЕЧНО. БЕЗ ФИЗИОЛОГИИ. Я В ПЛАНЕ ПРЕВОЗМОГАНИЯ И ОДЕРЖАНИЯ БЕЗОГОВОРОЧНОЙ ПОБЕДЫ…
— Разумеется,- кивнул я. — Само собой.
А потом спохватился: прозвучало это слегка невпопад, но Рикович ничего не заметил. Он был весел и постоянно улыбался: как будто только что разыграл шикарную партию в шахматы. Или — слил кому-то чужие карты в покере.
Да и бес с ним.
* * *
13. Триполярка
Я выбрался из машины уже вполне оконфеченный. Набрался ликера всерьез, настроение было вполне веселое. Навеселе даже, можно сказать. Шутка ли — сожрал грамм триста или четыреста ликерных бутылочек?
Мрачный лес на пригорке меня абсолютно не пугал. Я вынул из кармана пачку салфеток, вытер штиблеты, отряхнул и расправил костюм и повернулся к Риковичу:
— Есть жвачка? — во рту было слишком ликерно и слишком шоколадно.
— Апельсиновая пойдет? — он полез в карман.
— Пойдет. И что, вон там, за распаханной полосой — Хтонь? Бывший сафари-парк? — я вытянул из салона трость-копье и покрутил его в руках.
Не так удобно, как лопатка, конечно… Но — управлюсь как-нибудь. Иван Иванович почесал обеими руками свою рыжую шевелюру и пояснил:
— Еще десять лет назад тут всё для туристов было оборудовано. Паровозик… Электровозик ходил, вагончики за собой таскал, с туристами. Из таких же вагончиков животных обычно кормили, вот зубры, лоси, олени и прочие кабаны с косулями и выбегали навстречу. Визг, писк, фотографии, восторги! Все счастливы. А потом тут Вишневецкие с Ходкевичами и Олельковичами сцепились…
— И что? Что с животными-то?
— Хтонь с ними со всеми — вот что! Когда Вишневецкие давить начали, то Ходкевичи родовой Ultima Ratio применили, потом Вишневецкие жахнули… Теперь у Вишневецких из всего рода — один старикан, два пацана мелких и девка какая-то, от Ходкевичей тоже почти никого не осталось, кроме женщин и детей, но там бабка серьезная, она всех в ежовых рукавицах держит, они выдюжат. У Олельковичей вроде получше, там глава рода выжил и из молодых кое-кто, потому как сразу понял, что старый Ходкевич полную хрень сотворил, используя ультиму, и приказал своим отступать…
— И что я могу со всем этим предпринять? — поинтересовался я. — Это жутко увлекательно, и я потом попрошу вас про Вишневецких и всех остальных поподробнее рассказать, но… Сейчас-то что делать?
— А… Ничего. Иди вон — по асфальтовой дорожке, пока она не кончится. Там будет шлагбаум, ты или пролезь под ним, или перепрыгни — только не сворачивай и не касайся. Ну, и дальше по тропинке — пока хатку кудесника у яблоневого сада не увидишь, там будет Мартышка… В смысле — Марта Васильевна Крышкина.
— Хатка кудесника? Это что еще за бесовщина?
— Раньше туристический объект, локация для фотосессий. Теперь — сам увидишь. Ну, давай, Пепеляев, вперед. Шагай. Вон, уже и наши подъехали, так что если что — залетим на конвертопланах, все там разбомбим и тебя вытащим…
Действительно, обернувшись, я разглядел на дороге колонну из броневиков, ощетинившихся во все стороны стволами автоматических пушек и пулеметов. Они разрывали сумерки снопами света из фар, земля дрожала под десятками колес. И почти не было слышно моторов!
В небе мелькали габаритные огни конвертопланов огневой поддержки.
— Давай, два часа у тебя, — махнул Рикович. — Потом начинаем силовую операцию. Если не поможет — буду вызывать министерских. Но очень бы не хотелось. С Богом!
— Однако! — взмахнув тростью я зашагал по асфальту в сторону границы Хтони.
Мало того, что привезли черт знает куда, еще и условия теперь ставят! Не было такого уговора, сударь целовальник! Ух, отольются тебе мои слезы!
На самом деле, никаких слез не было. За эти месяцы я пообвыкся на своей второй работе, чудища и магические спецэффекты меня пугали мало. Плевать им на меня было, если честно. Так что, пока я не совался в зубы тварям и не прыгал по пораженным скверной местам типа кровавых болот или черных булькающих провалов в земле, я был для Хтони пустым местом.
Рыжебородым, оконфеченным пустым местом в коричневом костюме-тройке, кожаных стильных штиблетах и с тросточкой в руках. Я шел и, ей-Богу, насвистывал мелодию «Хасбулат Удалой», он же — гимн США. Никогда не сравнивали? Страшное сходство. Я не фанат заокеанских товарищей, я фанат странных параллелей…
Мимо пробежал шерстяной мужик с оленьей башкой, следом за ним — еще один, только с кабаньей. Сохранить
