не увидимся. Для них ты уже мертв. Выходит, что про золото знаю только я, последний из оставшихся в живых.
– Я вас увезу в Москву, спрячу…
– Успокойся. Не только ты под Богом ходишь. Завтра на рассвете пойдешь в город. Есть у меня одна задумка…
На рассвете в здание казино вошел монах в черном с чемоданом в руках. Усталость тех, кто еще сидел за карточным столом, густой табачный дым и полусонные охранники – все это дало ему возможность незаметно пройти в кабинет Примуса и под столом хозяина оставить принесенный им чемодан. А затем так же незаметно выйти.
Правда, один из охранников, что видел, как загорелась машина, в которой везли монаха, увидев его снова, но уже живым и выходящим из казино, понял, что с алкоголем пора завязывать…
А Георгий до начала рабочего дня просидел на лавочке у здания НКВД и сам пришел в следственный отдел в тот самый момент, когда группа захвата уже готовилась выезжать в монастырь…
В это время руководство всей операцией взял на себя полковник Гришин, который с вечера прилетел из Москвы.
В дверь постучались, и дежурный офицер доложил, что майора Померанцева хочет видеть настоятель монастыря Георгий…
Присутствующие в кабинете переглянулись между собой.
– Пусть он немного подождет… Но так, чтобы все время был у вас на глазах… – попросил полковник дежурного офицера и, когда тот вышел, уставился уже на Померанцева.
– Вы же сами докладывали, что видели труп…
– Видел! И обгоревшую машину, и попа с большим крестом на груди, что сидел между двумя другими, такими же обгорелыми трупами…
– Странные вещи у вас тут происходят, майор. Гора трупов. И теперь мертвый, но воскресший монах… Кстати сказать, мы проверили то, о чем говорил арестованный Званцев. Был в Москве клоун Максим Суворин. За несколько дней до начала войны в соответствующие органы пришла бумага о его связях с врагами народа… Связей мы таких не обнаружили, но Суворин с того момента числился как пропавший без вести. И лейтенант Георгий Государев действительно воевал в одной из частей, а после ранения был направлен в госпиталь. И также оказался пропавшим без вести… Кстати, совсем недавно был награжден боевым орденом за спасение жизни одного важного работника Народного комиссариата обороны. А уже затем в Омске проходил лечение рядовой Георгий Любомудров. Врачи подтверждают, что у него пулевое ранение сердца. А в приписке, данной главным хирургом, сказано, что он обладает еще и уникальной способностью диагностирования заболеваний людей… Так что монах вам сказал о себе всю правду. За исключением одной – где золото? И это нам с вами сейчас предстоит узнать… Майор, распорядитесь, чтобы его пригласили к нам в кабинет. И пусть приготовят на всех чай. Разговор может быть длинным.
Вскоре в кабинет вошел игумен Георгий.
– Проходите, садитесь, святой отец! Раз вы пришли к нам сами, значит, разговор может быть доверительным… – начал неизвестный монаху полковник.
– Насчет моей святости… Здесь вы явно поторопились. Хотя хотелось бы, конечно, надеяться, что Господь услышал мои молитвы…
– Мы не менее вашего обеспокоены обороноспособностью государства, если вы это имеете в виду. И каждая копейка ложится в копилку нашей общей Победы…
– Для начала хотел бы уточнить, что так называемый клад – это не бочка без дна, из которой можно черпать всю жизнь. Хотя не исключаю, что и такие клады есть. Во-вторых, золото, что там лежало, было найдено монахом-игуменом Георгием и по его воле должно было помочь в восстановлении Заумчинского монастыря, чем мы все это время и занимались. Сейчас могу сказать, что эту волю умирающего монаха мы с Божьей помощью выполнили. А теперь о том, что оставалось еще на земле… День назад люди известного в городе вора в законе Примуса выследили место его нахождения. И когда я пришел, то золота и камней, к моему глубокому сожалению, там уже не было. Вместо драгоценностей Примус оставил мне трупы двух своих людей и погибшего как героя участкового милиционера Громова, видимо, пытавшегося защитить народное добро. Здесь, рядом, я обнаружил и еще один труп. Это был случайно подвернувшийся им под руку мужик, чью лошадь с телегой, как я понимаю, они использовали для транспортировки найденного сокровища… Погрузив трупы на телегу, я привез их в поселок Колбово, откуда и позвонил Званцеву, который меня тут же и арестовал, обвинив прилюдно в том, что я немецкий агент…
– А кто же тогда сгорел в машине с крестом на шее?
– Нет монаха – нет и сокровища… А крест на шею повесить можно любому. И никто не будет искать то, что уже лежит дома у самого Примуса…
– Значит, вы хотите, чтобы мы поверили в то, что все, что осталось от золота, теперь лежит где-то в доме вора Примуса?
– На это «все, что осталось», как вы говорите, можно целый город построить.
– Ну что же… Проверим.
И полковник обращается к майору Померанцеву:
– Товарищ майор, еще раз тщательно проверьте готовность групп к выезду и доложите о возможности начала операции.
Майору Померанцеву ничего не оставалось делать, как покинуть свой кабинет.
– Почему вы сами пришли к нам? – вновь обратился Гришин к монаху, когда Померанцев вышел из кабинета.
– Во-первых, я боевой офицер. К тому же не хочу, чтобы в монастыре снова проливалась кровь. И вообще не хочу новых жертв среди братии монастыря…
– О каких жертвах вы говорите?
– Начиная с 1939 года в поисках этих сокровищ майором Померанцевым было арестовано и в пытках до смерти замучено 38 монахов. Вчера мы похоронили еще одного, совсем еще мальчика, Фому… Ему было 17 лет. Померанцев хотел через угрозу его смерти заставить меня сказать, где лежит сокровище. Но, когда люди Примуса сказали ему о том, что я погиб в машине, он отдал приказ – и мальчика убили, распяв на кресте… И еще очень важное. Следователь Званцев хоть и проявил подлость и заслуживает наказания, но он при мне лично звонил майору Померанцеву, чтобы тот выслал за нами своих людей… Вот только вместо милиционеров за мной приехали люди Примуса… Я бы на вашем месте не доверял делать обыск
