воюй, чем можешь.
У меня дрожат руки? Наверное, от усталости… нет. Давно не ощущал такого. Мандраж. Это ощущение реальности, оно будоражит кровь. Ни один из миров не давал такой полноты ощущений. И от этого только сильнее ощущалась собственная смертность. Раньше я никогда не думал об этом. Смерть была нежелательной шуткой. Теперь, когда я с ней разговаривал, видел её стеклянные глаза, мне совершенно не хотелось встречаться с ней, как очередная душа, ждущая своего тартара.
-Нужно стать сильнее… нужно стать…
Над сводами пещеры поднялся адский рев.
-…сильнее.
Глава 12. Первое подземелье
Твою же мать. Твою же мать! ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!!!
Мы катились по склону, в сторону, где на дне обрыва кипела разгоряченная магма. Камни ранили мне ступни, часть, как на зло, впивалась в зад и спину. Одежда изодралась уже в край, но это была меньшая из моих проблем. Та что была размером побольше, катилась вслед за мной, рыча, пыхча черным дымом. Трехголовый цербер. Огромный, как два зубра. Его зубы клацали у моих ушей, судя по звуку, выбивая искры.
-Сейчас-сейчас-сейчас. Сейчас!
Прыжок. Скольжение. Я на противоположной стороне обрыва. Инерция прыжка кубарем прокатила меня по каменной породе и впечатала спиной о валун. Боль прокатилась по уставшему телу, но летящая вслед за мной трехголовая тень заставила вскочить на ноги и нырнуть в прогалину между камнями. Ненавистная мне пасть попыталась сунуться следом, обдирая кожу под ушами и шеей. Слишком большая. Запах из ощерившийся пасти отдавал серой и тухлым мясом.
Убью одну голову, две другие прикончат меня. А значит…
Третье сердце включилось вновь, но как прежде, оно не наполняло тело силой. Оно истощало. Казалось, этот навык сдавливает легкие и отрезает от моей души кусочек, отвечающий за желание двигаться.
-Иди сюда…
Нырнул под пасть оскалившийся морды и обнял двумя руками за дергающуюся шею. Держал крепко, упершись ногами в края расщелины. Потянул. Звук отрывающейся плоти, хрустящих костей, рвущихся связок и мышц. Голова осталась в моих руках: пасть продолжала открываться и закрываться, шершавый язык вывалился наружу, а глаза крутились как у Смерти – беспорядочно, по кругу.
Две остальные головы заревели. Лапы заскребли по земле, потеряв один из центров управления, попятились. Середина у них оставалась незащищенной.
Скольжение. Острый кончик серпа впился животине в грудь, едва ли пробив толстую шкуру. Я и не собирался её пробивать. Мне нужно было, чтобы тварь сделала ещё один шаг назад.
Две головы, пуская слюни ринулись ко мне, но было поздно. Задние лапы под очередным шагом нащупали лишь пустоту и потянули за собой оставшееся тело. Прямо вниз. Прямо в лаву.
Вдох, выдох, вдох, выдох. Вдох… задержать дыхание. Выжил. Все ещё жив. Бой продолжается не до поражения и даже не до смерти. Бой продолжается до тех пор, пока ты не победишь. Отчаянье меня отсюда не вытащит но…
Я был весь в крови. От одежды остались одни только приятные воспоминания. Оружие, которое получилось отобрать у демона было слишком тяжелым для меня, и каждый взмах тратил запредельное количество выносливости. Сейчас она была на нуле, а значит, последний удар церберу я нанес исключительно силами своего аватара, без каких либо множителей.
Устал.
Отталкиваясь ногами от пола, у меня получилось добраться до спасшей меня расщелины. Длинные кровавые полосы, где оцарапался цербер, проводили меня вглубь. Дыхание выходило хриплым. Пот появлялся на мне и тут же высыхал. Жар невыносимый. Говорю как человек не единожды бывавший в адских пучинах. Doomнекоторым сказкой покажется, по сравнению с тем, что там устраивал я. Но здесь все было иначе. ВСЕ! Но я её жив.
Если у меня как-то и получится провести протест против всего этого дерьма вокруг, то только своей жизнью.
-Уг… Уг, уг… уг.
Сверху на меня смотрели бледные лица. Я их называл шутами. Безобидные, но, как и все безобидное в этом подземелье, они триггерили опасных существ, вроде церберов. Потому-то я и не обрадовался, когда эти тощие утырки принялись сползать ко мне и сжиматься у краев. Один из них недавно потерял руку по локоть, бедолага. Все что ему оставалось, это протяжно «угукать», колыхая остаток конечности. Высушенные губы, высушенная кожа. Они были как гренки, о которых забыли в духовке на добрые пол дня! Совершенно жалкие существа. Возможно, мы бы так и остались сидеть здесь дружной компанией: шуты, потому что запуганы, а я, потому что хотел восстановить хоть немного здоровья и выносливост. Но нет.
-Уг… уг-ы-ы-ы. УГ-Ы-Ы-Ы-Ы! – завыл шут с отрубленной рукой и перебирая длинными, тощими ногами заполз на другого шута.
Бедняга на которого напали, отбивался, молотя руками то по лицу, то по воздуху нападавшего, но это его не спасло. Раненый впился дырявым ртом в шею своего соплеменника. Кровь брызнула мгновенно, залила бледную кожу, губы, толчками выбивалась из дыр в щеках. Друие заугукали, задвигались, сжались, но не смели убегать. Я тоже не спешил.
Рука шута отрастала вновь. Его жертва дергалась, судорожно, молотила ногами по камню, но силы в этих движениях оставалось все меньше, в то время как у нападавшего они наоборот прибавлялись. Очень скоро щеки его заросли, а выросшая рука окончательно прижала запястья жертвы к стене. Я только и видел, как тварь работает кадыком, допивая остатки жизни в теле, ставшем ещё бледнее, чем было.
По окончанию сий экзекуции, на моем лице появилась улыбка. Нет, я не садист… наверное. Мне не нравилось, что при мне происходит такой акт насилия, хотя пару раз был зачинщиком чего-то подобного: ухо откусить, или вену зубами распороть, но дело не в этом.
Дело в том, что в моей голове появилась идея, которая вызывала у меня двоякие чувства.
Одним движением я пригвоздил сидящего рядом со мной шута к стенке, сжимая его глотку в руке. Бездонные, выцветшие глаза наполнились ужасом и снизу у него потекло. Остальные бледные фигуры заёрзали и поскребли в противоположную сторону расщелины, выбирая, что лучше, выйти за пределы укрытия и ожидать нападок демонов, или остаться здесь, где зло могло выбрать кого-то ещё, а не их.
Серпом я осторожно надрезал вену на руке шута. Тот задергался, но в моих руках силы пока было на порядок больше. Хотелось представить, что из него вытекает вишневый сок… я припал к ране губами и принялся смоктать. Безвкусная. Она даже
