больничном, просто дети сильно простудились. Вдруг звонок с работы и страшная новость… После его смерти я даже не знала, как мне себя вести. То есть представьте себе: вы в курсе, что вам что-то завещали, но у вас нет никакого права даже спросить про это! Ужас. Гнедова, которая ничего не знала о нашей связи, неожиданно для меня самой назначает меня на должность Кости. Она решила, что я лучше всего справлюсь, потому что изнутри знаю всю кухню. Я ведь постоянно помогала Константину Сергеевичу, замещала его… Я справилась с новыми обязанностями, но это было очень трудное время.
– И как же вы поступили? – спросил Крячко. – Сами пришли к Новинскому?
– Ни в коем случае. – В голосе Елены послышались ледяные нотки. – Еще чего. Я решила, что никуда не пойду и ничего просить ни у кого не буду.
– Даже если точно знаете, что вы будущая наследница? – не поверил ей Крячко.
– Даже так, – твердо ответила Елена. – Новинский мне сам позвонил. И вот тогда я пришла к нему с чистой совестью.
– Почему это вдруг он решил выйти с вами на связь?
– Его попросил об этом Костя, когда был жив. Нотариус исполнял его волю.
– Итак, вы посетили нотариуса…
Елена открыла сумочку, достала из нее сложенный вчетверо файл.
– Вот завещание Константина Сергеевича на мое имя, – объяснила Бронник. – Я отказываюсь от всего, что он мне оставил.
– Это почему же? – спросил Гуров.
– Чтобы вы не подумали, что я довела Сашу Мальцева до суицида. Мой отказ от завещания будет доказательством.
Это было неожиданно.
– А зачем вам это доказывать? – осторожно спросил Гуров.
– Вы ведь считаете, что это я избавляюсь от других наследников, чтобы все досталось моим детям.
– Нотариальными вопросами мы не занимаемся, – сказал Крячко.
– Я знаю. Но я решила сказать вам, чтобы вы знали о моем решении.
Голова Елены подрагивала, она смотрела прямо перед собой в одну точку, стараясь не проронить ни слезинки. Как же жестоко в этот момент она ломала свою натуру, свое эго!
Гуров поверил ей. И не только потому, что она несла нелогичную чушь: ее умозаключения больше походили на детские фантазии, нежели на хорошо продуманный план. Гуров понял, как трудно переносит Елена все, что произошло, включая смерть Мальцева и смерть его сына; как сложно ей каждый день смотреть в глаза той, которая знать не знает, кого пригрела на груди; как тяжело каждый день осознавать, что ты, с виду такая успешная и красивая, вдруг вляпалась в дерьмо, сломавшее жизнь не только тебе, но и, возможно, твоим маленьким детям. Отсюда и желание сдаться, признаться, отказаться от всего, что ею украдено у других – и немедленно, не дожидаясь понедельника.
На мгновение Гурову показалось, что Елена только пытается быть хорошей, а на самом деле снова играет с ним. Это у нее хорошо получалось несколько лет, так почему бы не использовать свой опыт на полицейских? Но если она решила отказаться от наследства, а не биться за него в судах, то какой смысл ей лгать? Если только она не хотела отвести от себя подозрения…
– То есть вы решили, что вас могут обвинить в смерти Саши Мальцева? – уточнил Гуров.
– Не в прямом смысле, конечно. Но есть ведь статья о доведении до самоубийства? Есть же, я слышала об этом. Но я не доводила Сашу.
– Камеры видеонаблюдения показали, что на Белорусском вокзале между вами и Сашей произошла ссора, – напомнил Гуров. – Что это было?
– Это была не ссора, а расставание, – поправила его Елена. – Это разные вещи. Я сказала ему, что наши отношения нужно заканчивать.
Крячко подошел к чайнику и включил его.
– Утро раннее, разговор у вас интересный, но я бы попросил больше подробностей, – сказал он. – С удовольствием бы послушал. Ведь нас там не было.
Гуров вопросительно посмотрел на Елену.
– Мне не трудно, – согласилась она. – Я скажу все, что знаю.
– В прошлый раз вы угадали имена моих детей, но не пошли дальше. И я не стала вам ничего рассказывать, поскольку считаю, что наши отношения с Костей не имеют ничего общего со смертью Саши. Его смерть меня испугала, очень испугала. Но я не любила этого парня, поймите.
Тогда, на Белорусском вокзале, я попросила Сашу оставить меня в покое. А за день до этого он приехал ко мне на работу, но подниматься не стал, а ждал на улице. Бродил за оградой. Я увидела его, когда выезжала. Он сел в машину, мы поехали в одно место, которое очень любили. В торговом центре рядом с работой располагается фудкорт. Есть там небольшой ресторанчик, не пользующийся особой популярностью. Так вышло, что для нас с Сашей этот ресторан стал знаковым местом. Я часто забегала туда перекусить во время обеденного перерыва, а Саша присоединялся ко мне.
Если вы думаете, что я затащила мальчика в постель, то сильно ошибаетесь. Вот этого как раз между нами и не случилось. Если бы я позволила, то мы оба перешли бы черту. Нельзя было этого допустить. И потом, я все еще помнила о Косте.
Была и другая причина. У Саши все еще была девушка, с которой он жил. Они все еще были вместе. Уходить из квартиры, которую оплачивает его мать, он не собирался – ему просто было некуда деваться. Не хотел возвращаться в общежитие, да и не пустили бы его туда. И дома рядом с матерью он не мог находиться, потому что она вдруг решила сгладить боль утраты при помощи какого-то мужика. Да, Саша мне рассказывал многое.
А девушка… Соня, кажется? Она словно ничего не замечала. Ни того, что он холодно себя ведет с ней, ни отсутствие полноценного общения. Во всяком случае, так объяснял Саша. Но все же я надеялась, что он выберет ее. Или кого-то другого. Мало ли девчонок на свете? Все делала для того, чтобы он прозрел, увидел, насколько мы разные, но он словно ослеп. Мучил себя, мучил меня.
– Он знал о том, что ваши дети по сути являются его братом и сестрой?
– Да вы что! – испугалась Елена. – Этого он знать не мог. Никто не знал. Костя не позволил бы, он хранил эту тайну. Ну и я, конечно. Мы были очень осторожны. Встречались ненадолго, нечасто. Только совместные командировки за границу нас и спасали. Иногда он говорил секретарю, что едет на срочное совещание или на какие-то серьезные переговоры, и она так всем и говорила. Разумеется, я, как его правая рука, должна была делать то же
