соврал же. — Анфиса, твой отец в курсе, — киваю на молчащего князя, который не спустился со своего места. Волконский тоже пришел глянуть на дуэль. Ну а так, кроме него, «прайда», Иры Шереметьевой, Аяно, на просторных трибунах больше никого.
— Ой, как хорошо, — с облегчением выдыхает княжна Волконская, радостная, что ей не придется разрываться между долгом перед родом и моим приказом.
— А так, вся Империя, весь мир скоро узнает, — обнадеживаю других барышень. И те успокоено улыбаются. Значит, их благородные родители тоже войдут в курс дела, и большого секретничества нет, только оттяжка по времени.
Следующие десять минут мы наблюдаем, как прискакавшие дружинники транспортируют Дусю в пыточные казематы Бесоновых. Это происходит далеко не сразу. Вперед них, конечно, к китайцу кидаются его люди, которые тоже были на трибунах. Целитель Поднебесной долго тужится, но безрезультатно. Ему не удается вылечить шиита, потому что лечить нечего. Когда при помощи Посоха Трояна я восстановил тело Чэня, то просто не включил сухожилия в реабилитационную программу. Нет раны — нет исцеления.
Обездвиженный шиит матерится на своего лекаря, проклинает его последним словом. Забавно это слушать. Но становится еще забавнее, когда прибывают гвардейцы. Среди них и Али Крокодил. Возникает короткая потасовка, в ходе которой китайцев потрошат на части, а Крокодил откусывает голову Целителю. И тут же с разочарованным видом сплевывает кровоточащий кочан. Зеленый мутант делает это с такой неохотой, что сердце кровью обливается.
— Мама Ясна не разрешает дяде Али кушать врагов, — с грустью во взгляде объясняет Лиза.
— А, понятно, — говорю я, хотя ничего не понятно.
В итоге Дусю уносят гвардейцы Бесоновых, мертвые тела тоже прихватывают, а демоник Доместос убирает кровь и кишки. Надо же, какие чистюли. Но, вообще, правильно. Дуэль-то не закончилась. София с Шереметьевым пока что не разрешили свои вопросы. Они тоже вышли к трибунам и наблюдали отгрузку Дусю.
— Ну, что, Михаил Геннадьевич? — улыбается главная княгиня графу. — Вроде бы здесь разобрались. Продолжим наш поединок?
— Я не могу просто извиниться? — с тоской во взгляде спрашивает граф.
— Извинения непременны, — София наклоняет голову набок, и водопад серебряных волос стекает на одно плечо. — Но мне бы хотелось увидеть и ваш физический вклад. Вы же не откажете сударыне? — милая улыбка княгини обещает графу боль и страдания.
— Если настаиваете, София Александровна, — вздыхает Михаил как смертник.
Граф и княгиня возвращаются на свою арену. Я бросаю взгляд на Ирину. Девушка забилась на край зрительских мест и, сжавшись, затравленным взглядом следит за отцом. Мне становится жаль пышногрудую графиню. Поэтому под слегка ревнивыми взглядами «прайда» иду к грустной барышне.
Девушка тут же вскакивает с сидения и делает реверанс.
— Боже? — она поднимает на меня круглые глаза. Пышные выпуклости девушки пробивает сладкая дрожь. Любо смотреть на эти морские валы. — Если бы раньше я знала о вас правду, то не смела бы кричать глупости в «Зарнице».
Я даже не помню, что графиня про меня там кричала. Делать мне больше нечего, как замечать всякую ерунду.
— Прошлое в прошлом, — многомудро говорю. — Я подошел рассказать тебе о настоящем и будущем.
— Мой батюшка, — понимает Ира, и ее голосок дрожит, как серебряный колокольчик на ветру.
К чести барышни, она не просит прощения для отца, хотя знает, что это в моих возможностях. Я ведь бог, а значит, могу приказать что угодно Софии, да и любому славянину. Конечно, всё не столь просто, но в глазах двушки именно так. Не это ли молчание лучший показатель сознательности молодой графини.
Я киваю — и Ире, и своим мыслям.
— Он поступил глупо и во вред нации. Но я не собираюсь ослаблять славную Русь на целого Полковоя, который еще способен взяться за ум. — О, как! Не Россия, а Русь. Правда что ли, скоро на старославянском заговорю? — Моя душа ратует за народ, верующий в Сварога. — Да болотопс жеваный! Что еще за «ратует»? Фалгор, ты же закоренелый атеист и никогда не выносил религиозный дурман! А сейчас за него ратуешь? — А значит и бить насмерть ненадобно, а лишь проучить. — И на этом ухожу в растерянности, а в спину мне Ира кричит радостно:
— Благодарю, боже! За батюшку, за то, что пожалели! — уточняет она, притупив взгляд.
Ну это всё печально. Еще мне не хватало манерами и речью косплеить языческого бога. Ладно, авось переборю. Коль не дубец я….Что?! Какой еще дубец?! Не болотопс! Жеваный иль жженный — неважно, пускай даже рубленый с чесноком, но не болотопс! Только так!
Между тем, бой Софии с Шереметьевым выходит зрелищным. Граф демонстрирует отличное владение техниками Ярилы. «Огненное дыхание», «Испепеление» и что-то секретное из арсенала Шереметьевых, похожее на «Огненный Дракон». Сразу видно твердого Полковоя.
Ну а София без труда отражает пламя гравитационными волнами. Я не знаток стиля Рода, но явно техники достойны ранга Полковоя. Легкими движениями наманикюренных пальчиков княгиня выставляет жива-блоки всем ударам графа. Вокруг пылает арена, валы пламени брызгают на прозрачные барьеры, а София с неизменной загадочной улыбкой достает из кармана спортивных брюк миниатюрное зеркальце со складной расческой и на глазах взбешенного Шереметьева причесывается.
— Мама такая позёрша, — доносится до моих ушей шепот улыбающейся Лизы.
А дальше София показывает технику рангом выше. Ага, Воеводы. «Тяжесть Зеуса», если не ошибаюсь. Всю площадь словно придавливает грудой камней. Прибитое к полу пламя гаснет, а Шереметьев превращается в ползающего червя. Надсадно хрипя, граф пытается встать, но против огромной силы тяготения не попрешь.
— Сеня, а знаешь почему эта техника называется «Тяжесть Зеуса»? — вдруг подходит ко мне Лиза, с любовью разглядывая меня. Остальные девушки оборачиваются и вслушиваются в наш разговор.
Я смотрю на кряхтящего Шереметьева и причесывающуюся Софию. Графа княгиня добивать не будет, у нас уговор, поэтому ждет, когда он сам сдастся.
— Расскажи, красавица, — улыбаюсь Лизе, пододвигаясь. Вообще, я читал про все стандартные мощные техники, но раз княжне хочется посветить знаниями, почему бы не потешить девочку?
Лиза садится рядом и поправляет складки платья.
— Зеус — это отсылка к планете Юпитеру, — светясь довольством, рассказывает княжна. — Самую сильную гравитацию из всех планет Солнечной системы создаёт Юпитер. Поэтому и технику назвали в честь него.
— А почему «Зеус»? — подыгрываю я. — Почему техника не называется «Тяжесть Юпитера»?
— В Древней Руси планеты первоначально имели греческие названия: «слъньце, лоуна, зеус, њрмис, арис, афродити, кронос». В переводе на русский — «Солнце, Луна, Зевс, Гермес, Арес, Афродита, Кронос». В современном толковании соответственно — Солнце, Луна, Юпитер, Меркурий, Марс, Венера, Сатурн.
— Очень умные вы книжки читаете, Елизавета Артемовна, — киваю.
— Вот-вот, — соглашается довольная Лиза. — Цените меня,
