на голову летом, какие у них были отношения, не знаю. Пробыла неделю. С Тимом они трахались это точно, застукал на парковке у бара, когда вышел подышать. На следующий день, заявилась на квартиру, Тимур пришел через десять минут. Арина уже висела на мне, что-то несла про ошибку, и что я ей больше нравлюсь. Тот озверел, кинулся в бой. Потом выяснилось, что она и Стиву напела, будто мы ее на тройничок прибалтывали. Какого хуя все это было? Загадка века. Но, Еве этот факт, ни к чему.
— Так не честно, мне все еще непонятно.
— Не удивительно, ты же белка. Расскажи про шрамы — путается, нервно перебирая приборы на столе — Вот и я о том — упорно держу ровный тон, и спускаю позыв, допросить ее с пристрастием.
— Это не одно и то же — бормочет, обижено мотая головой.
Эти внезапные откровения тревожат нездоровый интерес. В той части, которую я давно не использую, за ненадобностью. Душа просыпается и требует вклиниться и стрясти все подробности.
— Ты знала, что Арина состоит в закрытом клубе «Кровь и Лилия», для любителей жесткого порно — Ева вздрагивает, как от разряда в двести двадцать. Горячо, работаем дальше — Есть сайт, я поместил твое фото, и некто коллекционер, клюнул пять минут назад. У вас один типаж, на видео ее господина логинили тем же ником.
— Мне надо будет с ним встречаться? — настораживает дикий испуг. Ужас, паника. Что блть там случилось. Ладно, это по частям соберем. Сначала надо выяснить, кто за ней охотиться.
— Плохая затея, попробую сам раскрутить. Ты кстати, где своего шпиона выдрала, там нет повреждений, он их тупо стер… Сам, Ева, а тебе подкидывал всякую хрень, ничего ценного.
— Денис? Он не мог — искренне возмущается, а мне с трудом верится, что этот типок грохнул файлы по криворукости.
— Белка, я здесь незаинтересованное лицо.
— Откуда я знаю, что у тебя на уме, так бывает, когда строишь из себя… — замолкает, потом палит в упор — Херовый ты мачо.
Язвит сучка, а мне придушить ее хочется. Ажурными чулками. Нашла с кем борзость включать. Я априори не принимаю насилие со слабым полом, поэтому сбавляю накал и с похеризмом отвечаю.
— Как хочешь, иди спи.
— Сам иди — огрызается, за что получает от меня по заднице. Обнаглела совсем и куда же пропала пугливая куколка. Эта горит как вспышка сверхновой и заводит сильнее. Остротой жарит так, что прям соперника в ней вижу. А это нагоняет азартом, показать свое превосходство.
— Белка, я тебе не друг, но и не враг тоже, смирись и помогай, хотя бы тем, что не маячь перед глазами.
Она поджимает губы, и вытаращив свои голубые глаза, вовлекает держать зрительный контакт. А там такие дьяволята носятся, даже дыхание перехватывает.
— Достал уже своей белкой!!
Вот никогда не думал, что мне может понравиться пререкаться с белками. Открываю рот, но вижу что она в бешенстве. Пора завязать с этим прозвищем, видимо точно достал.
— О, кей, значит будешь училкой — ловлю ее за руку, зачем-то тяну к себе ближе, не расцепляя хватку глазами.
— А можно без кличек.
— Нет.
Ноутбук Евы, тремя короткими сигналами прерывает, от расчленения ее глазами моего измученного трупа. Оба подходим к столу. На почте висит сообщение, по объему видос. Пока грузится, стараюсь не думать о том, как Ева дышит в затылок, напрягая своим ароматом и сливая часть крови из головы.
Сажусь на стул, конкретно охеревше, наблюдаю как беличья попка тулится на колено. Ну не сбрасывать же ее. Кладу руку на бедро и глажу, опять как-то неосознанно. Намаюсь я с тобой Ева. Одним местом чувствую. НЕ головой блядь, не головой.
Впервые смотрю на девушку иначе. Как лежат тяжелые пряди волос, пожаром на белой шейке. Аккуратные ушки, с серебряными сережками полумесяцем. Она вся неправильно привлекательная. Будит эмоции. Незнакомые.
Хочется убивать. Того, кто заставляет ее бояться. Того кто сделал ей больно. Я бы собственноручно разорвал ублюдка, оставившего эти шрамы. Чем и как. Насколько можно прогнить, чтобы посметь поднять руку, причинить вред. Искалечить физически, морально.
Это блять как вообще. Ни в какие рамки человечности не вписывается. И меня беспокоит, что тянет на всю эту лирику.
Спокойно отношусь к воздержанию, а с ней словно срывает все базы. И несет без тормозов. Я устоявшийся циник и во всю эту чушь не верю. Секс — часть жизненного процесса. Эти потребности можно и нужно контролировать. А что до привязанностей…
Хм… Я свой выбор сделал, семь лет назад. Мне попутчики не нужны.
— Дамир, загрузилось — обнимаю Еву, сдвигая в сторону, она естественным жестом, обхватывает за шею.
Заметно, что сама не задумывается. И честно признаться, это самое опасное. Я делаю все тоже самое, держу ее, прижимаю и не отдаю отчета о своих действиях. Всю систему закорачивает нервными импульсами, как от подпитки, в таком количестве вольт, что на пару минут происходит мгновенное замыкание.
Твою мать! Надо обезопаситься. Сбрасываю ее на свое место и обхожу сзади.
— Включай мышь… курсор… тык пальчиком— командую резче чем надо, смотрит на меня безусловно раздраженно, потом показывает язык.
Память — сука подкидывает незамедлительно, как этот язычок скользил по скорпиону на шее. Как с ней оставаться рядом.
Гашусь вздохом и настраиваю строгую маску на лице, видимо перебираю с мимикой. Евка зеркалит и это выглядит уморительно. Я улыбаюсь. Вопреки себе.
— Ева, ты меня видишь? Я знаю что посмотришь — Арина испугано улыбается — Я глупая, но так легче. мне так страшно, а когда думаю про тебя легче. обо мне же никто кроме тебя не волнуется. даже родители. им плевать, Ева. всем плевать. только ты меня любишь. Зажимает рукой телефон, поправляя оборванную бретельку платья. — Все хорошо, он меня не убьет. но он так изменился, запер и почти не выпускает, мне только сегодня удалось выкрасть телефон, хоть связь есть. Задним фоном высвечивает помещение. Разобранная кровать в полумраке, с черным постельным бельем. Стены выкрашены в холодно сиреневый цвет. — Ев, он вечно голодный зверь и мое тело уже не выдерживает, а ему мало… я правда не знаю что делать, он меня не отпускает — телефон трясется, изображение начинает смазываться. Арина плачет роняя и мутя каплями и без того не четкую, из-за сумрака картинку. — Я не могу сказать его имя, он начнет охотиться за тобой… мы как бабочки, он так говорит. Летим на пламя и горим, Ева… я горю… сгораю — замерла,
