дела и всякие прочие беды обычно случаются самой тёмной ночью. Эта же больше подходила для добрых событий.
Вопреки ожиданиям, возле покосившейся ограды сада их не встретил грозный собачий лай.
— И где этот дурной пёс? Дрыхнет, что ли? — хохотнул Джерри, но смешок вышел каким-то нервным.
В следующий миг они услышали несчастное поскуливание. Прежде грозный Репей жался к кустам ежевики, поджав хвост, словно глупый щенок. Завидев людей, он спрятал морду в лапах.
— Видать, чует призрака-то, — прошептала Розмари.
— Не в этом дело, — Джеримэйн следом за ней тоже перешёл на шёпот. — Бабка уже приходила, а псу на неё было начхать. Думаю, здесь какие-то другие чары: наверняка Ивар постарался. Собаки ведь и младших ши могут видеть, даже когда те скрываются.
— Это что же, у них, выходит, Истинное зрение есть? — Элмерику стало немного обидно, а Джерри ещё и подлил масла в огонь.
— Ха-ха, Рыжий! Выходит, ты для нашего наставника что-то навроде комнатной собачки? Фейри видишь, песенки поёшь, ещё и кудлатый. Может, полаешь?
— Я тебе это ещё припомню, — Элмерик сжал кулаки.
Чтобы не сорваться и всё-таки не съездить Джеримэйну по роже, он толкнул скрипучую калитку и вошёл в сад.
Репей попытался было тявкнуть, но вышло совсем неубедительно. Вошедшая следом Розмари бесстрашно потянулась к псу.
— Ну-ну, хороший мальчик, не бойся. Околдовали бедняжечку-то подлые фейри… А мы пришли выручить твою хозяйку. Ух и накрутим хвосты негодяям-то! Ты уж не кусайся, малыш, ладно?
— Ничего себе «малыш», — фыркнул Джерри. — С доброго телёнка размером!
Сам он вошёл последним, с явной опаской. Видать, не понравилось в прошлый раз на земле валяться.
— Трусишь? — насмешливо прищурился Элмерик.
— Вот ещё! — Джеримэйн покрепче перехватил бочонок с элем и, бросив ещё один опасливый взгляд на пса, зашагал к дому.
Элмерик с Розмари бросились следом — и вовремя. Они ещё не успели постучаться, как дверь отворилась, а на пороге показалась Джинли. Несмотря на поздний час, девушка была одета: Элмерику это показалось подозрительным, обычно ведь дома не ходят в меховой накидке поверх нарядного платья. Выглядело так, будто Джинли собиралась в дорогу. А ещё — будто ждала кого-то. И судя по разочарованному выражению лица и возмущённому возгласу — явно не тех, кого увидела.
— Опять вы? — протянула она, надув губы. — Ну чего пристали?
— Эля вот принесли, — Джеримэйн, лучезарно улыбаясь, похлопал просмолённый бок бочонка. — Надо же твою свадьбу отметить.
— Кто это там? — недовольно донеслось из комнаты. Джинли замахала руками.
— Уходите, уходите, не до вас мне.
— Да чего ты ерепенишься? — Джерри ловко подставил ногу между косяком и дверью, ступив на устланный соломой пол. — Не вороти нос, все свои. Посидим, выпьем, а потом попрощаемся и уйдём восвояси. Бабку-то твою мы упокоили. Вот, стало быть, надо теперь выпить за помин, как она завещала.
— Бабушка так сказала? — Джинли ойкнула и тут же закрыла рот рукой. — Ладно, заходите. Только ненадолго. Ночь на дворе, спать давно пора.
— Вот то-то и оно, — буркнул Элмерик, входя. — Непохоже, чтобы вы собирались.
К счастью, девушка его не услышала. А, может, просто сделала вид.
Убранство тисового домика было аккуратным, но бедным. На полу вместо досок лежала свежая солома, наполняя комнату приятным травяным запахом. Но даже он не мог перебить… как бы это назвать? Во, старушечий дух! Будто только бабка здесь жила и порядки свои наводила, а девичьего скарба было совсем мало. Может, потому, что все свои пожитки Джинли успела упихать в пару сундуков, стоявших у входа?
— Что за гости к тебе по ночам ходят? — дородная тётка в сером чепце поднялась навстречу вошедшим. — Нехорошо это.
— Да мы свои, местные, — Джерри, пыхтя, водрузил бочонок на стол. — Так, на минутку забежали дары принести.
— Дары? — у тётки-кукушки загорелись глаза, она облизнула яркие губы. — Что это? Никак эль?
— Выпьете с нами? — Джеримэйн сегодня просто блистал красноречием, Элмерик даже ему немного позавидовал. Сам он вряд ли смог бы так ловко сговориться — эх, а ещё бард!
— А, пёс с тобой, наливай! — сваха всплеснула руками, будто крыльями, и стукнула глиняной чашкой о столешницу.
Джинли мигом подсуетилась, принесла ещё кружек. Розмари тем временем огляделась и, заметив брошенное вязание на старом топчане, восхитилась:
— Ух, красотища-то какая! Твоё что ль?
— Это бабулино рукоделие, — вздохнула Джинли, присаживаясь на шаткий табурет. — Жаль, не успела она довязать…
— А можно мне-то? Надо ж бабушку уважить-то. Пущай она на том свете порадуется-то, — Розмари, не дожидаясь разрешения, ухватилась за клубок, и Джинли махнула рукой, мол, делай, что хочешь.
Элмерик подивился, как ловко замелькали спицы в руках его подруги. Вот же искусница! Повезло им, что Роз согласилась помочь: что бы они сейчас без неё делали?
Джеримэйн ловко нацедил всем по полкружечки эля, а тётке-кукушке так целую чашу и, состроив скорбную мину, вздохнул:
— Ну чё, за старую Шеллиди! Помянем. Пусть ей будет хорошо в Мире-под-волной.
— Мир праху, — еле слышно отозвалась Джинли.
Элмерик и Розмари тоже пробурчали себе под нос нечто похоже не «мрпраху», и только сваха молча отхлебнула пену с краёв.
— Добрый эль, — рябая шаль на её плечах топорщилась, будто диковинное оперение.
— Да вы пейте, не стесняйтесь, — великодушно разрешил Джерри. — У нас этого добра ещё много.
Розмари свою кружку не тронула, всецело поглощённая вязанием. Работы оставалось и в самом деле немного — за час-другой можно легко управиться. Эх, было бы только в доме не так темно и мрачно. У Джинли не нашлось даже сальных свечей, а лучинки, воткнутые в щели на столе, давали слишком мало света.
— М-да, небогато живёте, — протянул Джеримэйн, озираясь.
— Староста Дунстан позаботился о моём приданом, — Джинли опустила взгляд. Казалось, ей было неловко оттого, что бабке пришлось просить помощи у добрых людей.
— А что же теперь будет с домом? — Элмерик успел ввернуть фразу, пока Джерри пил свой эль.
Джинли пожала плечами.
— Да кому нужна эта развалюха? Сносить не будут: через пару лет сама развалится. А саду староста найдёт применение. У нас яблони хорошие, а он до яблок охоч, сам пряный сидр варит. Так что всем будет польза.
— И что же, не жалко тебе? Почитай, всё детство тут провела, — Элмерику вдруг стало грустно. Старая Шеллиди хоть и не показывалась, но крутилась где-то неподалёку, а значит, наверняка всё слышала. Как же ей сейчас, наверное, обидно было слышать слова родной внучки.
— Ну жаль немного, — кивнула Джинли. Её глаза заблестели от слёз, но тётка-кукушка погрозила пальцем.
— Не реви, дитя неразумное. В жизни каждой девицы наступает миг, когда пора вылетать из родительского гнезда и строить
