–Заткнись,– мгновенно отреагировал лейтенант и, кажется, хотел ударить, даже привстал со стула.– Заткнись и слушай.
Я сделал вид, что успокоился.
–Все это очень странно. Действительно, ты был все время на виду, это как раз играет за тебя, а вот вторая группа докладывает по радио неизвестно откуда.
–Интересно, кто бы дал им, неизвестным подросткам, радиостанцию, даже смешно!– фыркнул я.– Я был у русских, смог убедить их оставить меня при себе. Покидал расположение только в моменты атак вермахта, предъявить мне большевики ничего не смогут. Но получить в свое распоряжение рацию? Это смешно, господин офицер, никто не подпустит их близко к радиоузлу. И как они вообще смогли убедить русских, что не причастны к армии вермахта, придя к ним всей группой? У моей группы как раз стояла задача проникать поодиночке, это мы и собирались сделать, да только не смогли. К сожалению, я остался один. Уничтожить, как приказано, командный пункт большевиков мне не под силу, это я заявлял еще куратору. Тот согласился с моими доводами и отменил эту задачу. Как бы я смог пронести взрывчатку и не быть пойманным? Немецкие солдаты так же, как и русские, проверяют всех, кто к ним выходит, разве у меня хоть раз что-нибудь нашли? Вы думаете, легко ползать по-фронтовому, разрушенному городу даже без ножа? Так что это чушь и провокация, вот что такое этот донос на меня. Точнее, я считаю это попыткой дискредитации, попались сами, так еще и других за собой тянут, свиньи! Более чем уверен, что на рации они работали под контролем большевиков. Как теперь выполнять задания вермахта, если русские, возможно, уже ждут меня, чтобы повесить? Сволочи!
–Ты думаешь, что у тебя еще будут задания, наглец?– заулыбался жандарм. А я уже понял: точно будут, причем именно сейчас мне и хотят поставить новую задачу.
–Конечно, или вы считаете меня предателем? Тогда к чему этот разговор, допрос, расстреляйте уже, раз я враг.
–Расстрелять всегда успеем, сначала мы узнаем все, что ты скрываешь, а потом решим. Ты же знаешь, должен был узнать, пока обучался, что у нас много способов заставить людей говорить!
–Ну, тогда пытайте, чего ждать?– скорчил недовольную гримасу я.– Под пытками и дурак вам выложит все, что вы захотите, а не правду.
–Солдат!– жандарм крикнул, и из коридора вошел рядовой с такой же бляхой на груди, как и у лейтенанта.– Увести!
Нет, никаких пыток не было. Меня отвели в маленькую комнату и оставили одного. Буквально через полчаса вошел тот же рядовой и потребовал идти за ним. Пошел. Спина ужасно чесалась, мало того что там недавняя рана, так еще и насекомые пристали. А нам было запрещено использовать немецкий вонючий порошок от вшей, чтобы не вызывать ненужных вопросов у врага, то есть русских. От меня и так воняет и лекарством, и вообще немчурой, но меня-то уже вроде как признали своим, поэтому никто и не спросит о запахах. А вот для немцев все должно выглядеть натурально.
Отдых в «тюрьме» продлился еще сутки, по окончании которых меня вызвали на очередной разговор. Удивления не было, я сам мог удивить кого угодно, ну, и уболтать тоже. Немцы, может, и не поверили мне, но и наказывать не стали. Наоборот, меня тщательно осмотрел врач, вынес вердикт, что я вполне здоров, мне же не в атаку с винтовкой бегать, и могу выполнять задания командования.
Вот так я и оказался вновь предоставлен самому себе, ну почти, и в сгущающейся темноте сентябрьского вечера пробирался в центр города. Мне, как никому другому сейчас, легко тут находиться. Мало того что знаю из будущего, кто и где тут находится, воюет, так еще и пользуюсь тем, что имею доступ к обеим армиям. Да, я винтик, совсем незначительный, но у меня есть глаза, уши и голова. Я вижу, где находятся немцы, вижу наших, ну и, пользуясь этим, передвигаюсь по городу. На удивление, в районе вокзала была передышка, никто не стрелял, не взрывал, да и вообще, для войны было удивительно тихо. Зато ближе к Волге стояла канонада, как днем. Новый приказ звучал интересно, но вызывал смех с моей стороны. Мне приказано «срисовать» все КП в районе набережной, двух больших оврагов и доложить. То ли немцы специально меня туда заслали, то ли на самом деле недодумали, но для меня это было хорошо. Задача была одна – скорее встретиться с кем-то из командиров Красной армии и доложить о целях врага. Плюс надо что-то делать с оставшейся группой таких, как я. Немцы косвенно указали, что вторая группа находится где-то в районе оврагов и Мамаева кургана, а значит, всеми способами мешает нашим захватить высоту. Для себя я ставил амбициозные задачи в плане помощи нашим войскам в уничтожении опорных пунктов вермахта. Их не так и много, но они очень нужны немцам и пипец как мешают нашим. Да, каждый из этих пунктов – крепость, но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять… Ну, вы поняли.
Возле комплекса зданий НКВД пришлось ползти особенно медленно и осторожно. Бывшие улицы теперь пустынны и простреливаются на раз-два, наблюдателей с обеих сторон хватает. Впереди справа высится здание бывшего госбанка, в котором я уже побывал однажды, наблюдение там поставлено очень хорошо. Днем меня бы уже убили, просто так, на всякий случай, но ночью еще поди разгляди меня в таком хаосе.
Забирая сильно влево, оказываюсь под прикрытием стен высоких домов, да, впечатляет, особенно на фоне основных домов Сталинграда, которые еще в августе были превращены в пепел. Полз медленно и очень тихо, поэтому шорох, а затем и голоса услыхал раньше, чем меня заметили. Прислушивался минут двадцать, обдумывая, как появиться перед бойцами нашей родной армии. Шмальнут ведь, не раздумывая, со страху, и баста.
–Сколько же еще нам тут сидеть, с голой жо-пой, а, Жора?– Говоривших было двое, по голосам понял. Вопросы насущные, бойцы измотаны, истощены, оружия мало, боеприпасов кот наплакал, а задачки-то ставят нехилые. Это вон немцы сидят сейчас смирно в захваченных домах, да отстреливают наших везде, где видят. А наших регулярно в контратаки посылают, гибнет народ, а как иначе? У одного хорошего писателя, причем именно этого времени, он сам сейчас где-то тут, в районе кургана сидит, был эпизод в книге. Комполка отправил их батальон атаковать баки на кургане, в очередной раз. Сделал он это, угрожая оружием командиру батальона. Тот, не имея возможности отказаться, иначе трибунал, повел остатки своего батальона на баки и, конечно, задачу не выполнил, положил почти всех солдат. А фишка была в том, что самому командиру полка поставили задачу овладеть баками, ему не давали приказа бросать в бой последних людей. Кто-то не поймет моих слов, но это вообще-то разные вещи. Итог печален – людей нет, комполка сам под суд попал, а баки не отбиты. А представляете, сколько таких эпизодов за войну было? То-то и оно. Сложно все, ой как сложно. Сколько раз пытался поставить себя на место такого вот командира роты или батальона, которому ставят идиотскую задачу. Так и не смог сам себе ответить: повел бы я людей или пристрелил на хрен такого комполка. Да, говорят, что те, кто ведет, и есть настоящие командиры. Но мне хочется в такой ситуации поспорить, всегда. Что за храбрость, повести солдат на убой? Показать, какой ты настоящий командир? Бред. По мне, командир это тот, кто умеет бойцов беречь, ну и задания выполнять, конечно. Противоречия? А они всегда будут. Беда не в том, чтобы отказаться от выполнения приказа, а ставить такой преступный приказ. Эх…
