– Конечно, Теймураз Аполлонович. Вы знаете, ваше словодля меня – закон.
Это было действительно так, потому что именно ТеймуразАполлонович Нодия был настоящим, реальным хозяином канала ПТЦ. Конечно, об этомникто или почти никто, кроме Павла Павловича и нескольких серьезных юристов, неимел ни малейшего представления, но тем не менее именно старый флибустьер Нодиязаправлял наиболее серьезными процессами, происходящими на ведущем городскомтелеканале. Именно он решал, какие события считать первостепенными, а какие –нет, какие крупные городские компании или каких политиков считать образцомчестного бизнеса или светочами прогресса, а кого объявлять до мозга костейпрогнившими, коррумпированными, связанными с криминальными структурами… Вобщем, именно Теймураз Аполлонович определял политику канала.
И среди тех немногих людей, кто об этом кое-что знал, былаАлена Багун. Она, основная ведущая, лицо канала, не могла хотя бы отчасти небыть посвящена в закулисные пружины политики, что вел телеканал. На этом знаниибыла в значительной мере основана ее уверенность в своих силах при столкновениис Каморным: при всей своей нахрапистости, наглости, ловкости и удачливости Александрв закулисные игры посвящен не был и не знал, что ему не позволят глубоко копатьв деле, где прозвучало название «Городская Нефтяная Компания».
После разговора с Теймуразом Аполлоновичем Строгов нажалкнопку переговорника и скомандовал:
– Катя, срочно ко мне Каморного.
Каморного нашли в монтажной. Узнав, что его срочно вызываетдиректор, Александр встрепенулся, встряхнулся, как большая собака послекупания, и мысленно принял боевую стойку: он решил, что Строгова накачала АленаБагун и Палыч хочет устроить ему выволочку, а тут-то он и вывалит на него своисенсационные материалы… Каморный и вообще-то обожал волнующую обстановкускандала, а сейчас тем более чувствовал себя во всеоружии и надеялся выйти из кабинетадиректора победителем, хозяином собственной постоянной передачи, а может, и неодной. И эту стерву Багун тогда можно будет как-нибудь прижучить и вообщевыгнать с канала!
Войдя в кабинет Строгова он увидел, что правая бровьдиректора высоко поднята, однако это дурное предзнаменование нисколько его неиспугало.
– Пал Палыч, вы хотели меня видеть?
– Да, Каморный. Объясните, что там у вас засамостоятельное расследование? Что еще за войну в нефтяном бизнесе выраскопали?
– Вы же знаете, Пал Палыч, прошла серия заказныхубийств. Убиты Крутицкий, Бураго…
– То, что эти убийства заказные, – исключительноваши домыслы. Где вы слышали о таких заказных убийствах – то штанга на головуупадет, то сумасшедшая тетка-камикадзе…
– Это не мои домыслы, Пал Палыч, – прервалКаморный директора, из последних сил сохраняя лояльный, сдержанный тон, новнутри начиная закипать. – Я располагаю неопровержимыми документальнымиматериалами, подтверждающим причастность к убийству Бураго нового руководителяГНК…
Если бы Каморный внимательнее наблюдал за своимсобеседником, то почувствовал бы, что перегибает палку: Строгое заметнопобледнел, руки его непроизвольно напряглись, едва не сломав дорогую«паркеровскую» ручку. Но Каморный, как это свойственно самовлюбленнымэгоистическим натурам, видел и слышал только самого себя – в данный момент,момент, как он считал, когда настало время проявить жесткость. Поэтому сигналопасности прошел мимо его внимания.
– Что это за документальный материал? – спросилСтрогов необычно тихим голосом.
Слова репортера взволновали и испугали его, он представил,как разъярится Теймураз Аполлонович, если его же собственный телеканал позволитсебе недвусмысленное, и, хуже того, документально подтвержденное обвинение вадрес Городской Нефтяной…
Ладони Строгова вспотели от страха: он хорошо знал Теймуразаи не сомневался, что расправа может быть достаточно крутой.
– Что это за документальный материал? – повторилПавел Павлович с изрядной долей металла в голосе. – Немедленно предоставьего мне!
Каморный наконец почувствовал, что вступил на опасную почвуи, хоть и не понимая, с чего это, собственно, директор нынче так разъярился,пошел на попятную:
– Пал Палыч, материал еще не совсем готов… с ним надоеще немного поработать. Буквально два-три дня – и можно будет давать в эфир…
В эфир?! – заорал директор. – Да ты у меня ссегодняшнего дня забудешь такое словосочетание – прямой эфир! Все материалы –только через меня! – И тут же, яростно ударив по клавише интеркома, онрявкнул в переговорное устройство: – Екатерина, немедленно напечатайте приказпо каналу, сегодняшним числом. Все материалы Александра Каморного пропускатьчерез монтажную и лично мне на просмотр. Выход в прямой эфир для журналистаКаморного запретить впредь до особого распоряжения. Дата, подпись. Все.
И, подняв глаза на Каморного, Павел Павлович сказал ужеспокойнее:
– Понял? Все! Я тебя больше на задерживаю.
Каморный вышел из кабинета директора, еле передвигая ноги.Катерина смотрела на него с любопытством: она совершенно не сочувствовалаАлександру – эгоистичного, беспринципного и безжалостного репортера на каналеникто особенно не любил, но ей было интересно, чем этот ловкий карьерист так неугодил директору. Лишиться права на прямой эфир – что может быть хуже длярепортера? За что же он впал в такую немилость?
«За что? – думал Каморный. – Что могло такразозлить этого паразита? Алена, стерва, наверняка его настроила против меня…Но почему он так разъярился? Лишить меня прямого эфира! Меня! Да без меня весьего поганый канал гроша ломаного не стоит!»
Дойдя до своей комнаты, Каморный плюхнулся в кресло и тупоуставился в стену, размышляя, где же он допустил промах. Уйти сейчас с канала –глупо. Разумеется, его возьмут с распростертыми руками куда угодно, но ПТЦ –наиболее значительный канал в городе, наиболее успешно развивающийся, а самоеглавное – им дают сейчас вещание на Москву, а Москва – это настоящая карьера,настоящая известность, настоящие деньги… Что делать? Что же делать?
Его безрадостные размышления прервал помощник, СлаваБахтеев:
– Саша, на Черной речке взрыв, несколько человекпогибло! Только что на милицейской волне сообщение перехватили!
Каморный вскочил: все его раздумья отошли на задний план, внем проснулся профессиональный репортер.
– На выход! – закричал он.
Его бригаде не нужно было повторять дважды – каждый зналсвою задачу, и через пять минут автобус с ярким логотипом «ПТЦ» мчался на местопроисшествия. Они не попали в пробки и оказались на Черной речке одновременно смилицией и медиками. Распоряжавшийся на месте капитан был с Каморным хорошознаком и позволил отснять материал – покореженные останки «мерседеса», вкоторый было подложено взрывное устройство, обломки разрушенных взрывомларьков, кровь на асфальте, раненых, с которыми возились подъехавшие медики, итех, кому помощь была уже не нужна… Среди погибших оказался ребенок – Каморный,опытный и хладнокровный телевизионный стервятник, приказал тщательно снять его,несмотря на возмущенные реплики врача, – он знал, что такие кадрыпривлекают множество зрителей, и даже бросил на асфальт возле кровавого пятнакуклу с оторванной ногой, которую возил с собой в машине специально для такихслучаев.
