class="p1">— Ты только здесь не рыдай, безродыш. Беги в подол бабке своей слёзы лей. Не позорься на людях.
Но я уже не слушал прыщавого. На печи уже мёртвым нашли? Придушил значит Вахн. Не за горло руками, а просто нос со ртом заткнул чем-то и держал пока… Много ли сил надо, чтобы лишившегося с приходом старости всего троероста немощного деда убить? Но доказывать сейчас что-то кому-то бессмысленно. Уже наказан злодей.
Только мне от того не легче. И одного из самых близких людей потерял, и защиты лишился, и помощи, какая незаменимой была. Даже из вещей дедовых, кроме тех, что уже мне подарены, ничего теперь не достанется больше. Нет у Такера родни — всё добро, включая землянку и оставленные на хранение мои медяки, достаётся общине. Считай, Хвану и его мерзкой семейке. В дом поселят кого захотят, вещи распродадут или, что самим нужно, себе оставят. Как теперь жить без деда?
Но не одинок я. И, как бы тяжело сейчас на душе не было, слёз на радость рыжим ублюдкам я лить не буду. С Такером или без, а задач, поставленных, с меня никто не снимал. Обещал старику отомстить за него, лучшим охотником стать, значит стану. И всего другого, что задумал, добьюсь. Ответственность на мне большая лежит, но так и взрослый уже. Своей головой думать надо, своими руками делать.
Но деда всё равно жалко ужасно. Великий человек, могучий охотник, и от руки такого слизняка принял смерть. К своей землянке подходил я грустнее тучи. Завтра буду думать, как жить дальше без Такера, а сегодня все мысли о деде.
— Кит! — приподнялся на руках, видно, выползший меня специально встречать Халаш. — Знаешь уже? Старый Такер…
— Знаю, братишка, — оборвал я малого. — Знаю. Нет больше Такера.
Халаш, хоть и маленький, а тоже мужик. На лице горе, но слёзы в глазах не блестят. Другое дело девчонки. В землянке, где уже все после дневных дел, работ собрались, скулёж стоит — лучше и не входил бы сюда. Малышня облепила Маргу и сидящую на коленях перед старухой Вею, что пришла домой чутка раньше меня.
Старшая сестрёнка рыдает, уткнувшись в грудь бабки — Вея только узнала про деда — остальные, успевшие оплакать старика раньше, всхлипами, шмыганьем подвывают помалу. Что тут скажешь? Что сделаешь? Шагнул ближе, обнял всю гурьбу, до кого дотянуться смог, молча глажу попавшие под ладони головки. Халаш подполз тоже, прижался. Без слёз, но рыдает в душе. Такера все любили. Не одному мне за деда он был, всех сирот привечал старый охотник.
Поднял грустный взгляд от калеки, уткнулся в бабкин суровый. Сухи глаза Марги. Тяжело смотрит, долго. Словно пытается, что в душе разглядеть.
— Справишься, — шепчет твёрдо одними губами. — На тебя теперь вся надежда, Китар. Мне ведь тоже недолго осталось. Но ты сильный. Ты вытянешь.
Не Китя, не Кит, не малыш. Китаром назвала. Полным именем. Уже и не помню, когда в прошлый раз было так. Да и было ли?
Что я мог сказать?
Серьёзно кивнул и прижался лбом ко лбу бабки.
Я сильный. Я вытяну. Да.
Ло
Очень плохо. Старик был нам крайне полезен. Сам Кит без советов опытного охотника обречён на сложный путь, что придётся проходить методом проб и ошибок. Это лишнее время, которого нет. Кроме деда, донести до пацана мысль про важность вложений в себя было некому. Теперь этот жалостливый глупец точно будет все добытые бобы троероста прятать в тайник, вместо того, чтобы есть, а у меня процесс ещё даже до первого узла не дошёл. Так мы с ним тут на годы застрянем.
Радует хоть, что с упорством у парня всё хорошо. Руки у Кита не опустятся точно, с какими бы сложностями он не столкнулся. И голова тоже сносно работает. Догадался, что волосатый прикончил деда. И с самострелом не оплошал — реализовал свое единственное преимущество. Потом следы замёл так, что поиски пропавшего охотника ни к чему не привели. Искали там так себе, но Кит благоразумно три дня не совался к болоту. Траву свою нарезал, подолгу думал о чём-то.
Наверное, обдумывал тактику дальнейшей охоты. Теперь, когда мелкие звери без возможности сдавать тушки носителю не интересны совсем, придётся менять подход в пользу крупных и хищных. Первое характеризуется возрастом зверя, во вторых больше шанс взять бобы.
Грубой силой здесь парню не справиться. При всей своей нынешней ловкости, основательно выросшей у Кита за последнее время, в том числе и моими стараниями, в плане физики мальчишка по-прежнему слаб. Придётся и дальше обходиться одними ловушками. Благо, теперь у него есть самострел и нетронутые охотничьи угодья под боком.
Найденный остров, казалось бы, в своей дикости открывает перед первопроходцем по истине большие возможности. Живности, в отсутствии конкурентов полно. Дичь непуганая, человека с его коварством и острыми палками, что опасней зубов и когтей, знать не знает. Приходи и бери. Только есть и обратная сторона. Зверей столько, что попавший в силок к утру съеден.
Кит три раза по разным местам расставлял — у воды, глубже в лес, под кустами с поспевающей ягодой, на звериных тропинках. Результат не меняется. Либо так и не тронут силок, либо кровь на верёвке, пустая петля и единожды были в ловушке оставлены подчищенные до белизны кроличьи кости.
Пришлось снова возвращать силки на те островки, где они раньше стояли, благо проблема журавля разрешилась. Здоровенный труп пропал, как и не было. Видимо, тушу нашёл один из тех ящеров, чьё шипение пародирует Кит, дуя в Такерову свистульку. Здесь дело пошло.
За неделю попалось с десяток ондатр и нутрий, среди которых две были настолько крупны, что Кит их не стал отпускать, как других, а прикончил и вскрыл. Теперь в тайнике на три боба ловкости больше. Третий в старой выдре нашёлся, пойманной в силок, что на рыбу стоял. Половину ловушек парень ставил на хищников. Кроме выдр снова попалась в такой очень даже приличная змейка, из которой — пришлось вновь топор выносить, заносить по ночи — Кит добыл ещё и боб крепи.
Четыре доли троероста за всего две недели. Имей кто-то в деревне верёвки с металлической нитью в плетении, охота бы с силками котировалась и очень даже неплохо. При здешнем количестве живности, вновь и вновь занимающей освободившиеся угодья, даже с болота можно снимать богатый урожай.
Впрочем, россыпь небольших островков, пусть и удачно расположенных между двух крупных частей твёрдой земли, не в состоянии
