— С такой, что… — Эйннер задумался ненадолго, подтянулся, снова включил звук. — О Чарльзе Александере и сейчас еще говорят.
— Неужели?
— Точно, — закивал Эйннер. — Друзей у тебя почти не осталось, а вот врагов сколько угодно. По всей Европе. — В его голосе послышались уважительные нотки. — Бонн, Рим, Вена, даже Белград. Тебя везде помнят.
Смущенный внезапной вспышкой почтения, Мило неловко усмехнулся.
— Ты просто поставщик хороших новостей, Джеймс.
Зазвонил телефон — Тина. Музыка била по ушам, и он прошел в ванную.
— Здравствуй, милая.
— Мило? Ты где? В клубе?
— Нет, это телевизор. — Он притворил дверь ванной. — Что-то случилось?
— Ты когда возвращаешься?
Нет, испуганной она не казалась. Скорее…
— Ты пила?
Тина рассмеялась — конечно пила.
— Пэт принес бутылку шипучки.
— Какой принц, — Мило не ревновал жену к Патрику — досадное присутствие в ее жизни бывшего бойфренда было объективным фактом. — А в чем проблема?
Тина замялась.
— Ни в чем. Никаких проблем. Пэт ушел, Стеф уже легла. Просто захотелось услышать твой голос.
— Послушай, мне надо бежать. У нас тут плохие новости.
— Энджела?
— Да.
— Она не… То есть… — Тина запуталась, перевела дух. — У нее неприятности?
— Хуже.
Мило слушал ее молчание, пока она пыталась вычислить, что же может быть хуже ареста за государственную измену. В конце концов у нее все же получилось.
— Боже…
Тина начала икать, как бывало, когда она сильно нервничала или перебирала с алкоголем.
Знакомый Мило итальянец частенько говаривал: «В горе есть что-то банальное. Меня от этого китча просто тошнит». Итальянец был киллером, и такая философия помогала защититься от неизбежного в его профессии эмоционального стресса. Но, принимая душ, Мило поймал себя на том, что испытывает нечто похожее в отношении Энджелы. Его мутило от постоянно встающего перед глазами ее милого, всегда живого лица, от звучащего в ушах голоса, от ее обновленного, парижского, образа. Снова и снова он вспоминал ее такой соблазнительный и смешной «гррр». Шок прошел, и пустота внутри заполнялась тем, что итальянец назвал бы китчем смерти.
Когда Мило, перепоясавшись полотенцем, вышел из ванной, Эйннер попивал принесенный кофе и смотрел в телевизор, на экране которого шумно, вскидывая кулаки и напирая на стальное ограждение, протестовали сотни две арабов.
— Где это?
— В Багдаде. Похоже на Иран в тысяча девятьсот семьдесят девятом.
Мило снял с вешалки полосатую рубашку. Эйннер опять добавил звука, как делал теперь каждый раз, прежде чем спросить или сообщить что-то важное.
— А тебе попадалась Черная книга? Или это только миф?
В его глазах Мило увидел наивную надежду новичка. И решил соврать. Может быть, Эйннер перестанет донимать его своими приставаниями. Странно, Тигр желания обмануть не вызвал.
— Нет, она существует. Сам видел в конце девяностых.
Эйннер недоверчиво посмотрел на него, но все же придвинулся ближе.
— Ну теперь ты точно меня разыгрываешь.
— Нет, Джеймс, не разыгрываю.
— И где ты ее видел? Я тоже искал, но и на след не вышел.
— Возможно, тебе просто не суждено.
— Вот только этого не надо.
Выдумывать не пришлось. Мило и сам не раз слышал это объяснение, когда был молодым. Независимо от того, существовала Черная книга Туризма на самом деле или была плодом фантазии, частью легенды, ей неизменно сопутствовала — заслуженно или нет, сказать не взялся бы никто — аура таинственности.
— Книга сама найдет тебя, Джеймс. Если ты достоин, рано или поздно ваши дорожки пересекутся. Любители книгу не интересуют.
Эйннер слушал, затаив дыхание, и даже щеки его от волнения порозовели. Потом, видимо вспомнив, где находится, он усмехнулся и сбросил звук.
— Знаешь что?
— Что?
— Трепло ты первоклассное.
— Ну вот, ты меня расшифровал.
Эйннер рассмеялся было, но остановился — похоже, не знал, чему верить.
18
По предложению Мило из отеля вышли незаметно: спустились по задней лестнице и выскользнули через служебную дверь. Эйннер сел за руль, и пока они мчались по автостраде A1, ведущей к аэропорту Шарля де Голля, Мило вкратце рассказал, что узнал прошлой ночью от Энджелы.
— Ты должен был позвонить, Уивер. Мы же договорились.
— Я думал, ты хотя бы микрофоны оставил.
Эйннер покачал головой.
— Мы договорились. Я всегда придерживаюсь договоренностей.
— Ты ведь согласовал с Томом?
Пауза.
— Да. Сначала он отказал, потом перезвонил сам и разрешил. Но все равно, Уивер, ты должен был позвонить.
— Извини, Джеймс, — произнес Мило, переходя к рассказу о юном суданском радикале, убежденном, что муллу убил наймит Запада.
— Парень видел европейца. И что это значит?
— Это значит, что Тигр не лгал. Он действительно убил Салиха Ахмада. И вероятно, не по заказу президента. Если поверить Энджеле — а я ей верю, — то можно предположить, что в контакт с Гербертом Уильямсом она не вступала. Думаю, Уильямс шпионил за ней. Возможно, беспокоился из-за ее расследования, кто знает? Если она следила за Рольфом Винтербергом в Цюрихе и если Винтерберг связан с Уильямсом… — А почему и нет? В общем-то, возможно все. — Не знаю. Знаю только, что Энджела начала собирать улики, и вот теперь ее нет.
— А как же полковник Лен? — напомнил Эйннер. — Можно сочинить какую угодно историю и все запутать, но факт остается фактом: у него нашли информацию, доступ к которой имела она. И у нас есть фотография, на которой Лен вместе с Уильямсом. Нет, Уивер, ты просто не хочешь видеть очевидное.
— Тогда получается бессмыслица, — возразил Мило. — Если информация уходила через Энджелу, то зачем куратору ее убивать? Он только привлек к ней дополнительное внимание.
— Причина ясна, опасался, что она его раскроет.
Эйннер пожал плечами, словно удивляясь, как можно не замечать очевидное.
— Нет, — не согласился Мило, но так и не нашелся, чем подкрепить свое мнение.
— В любом случае, какова бы ни была причина, — рассуждал Эйннер, — убийство Энджелы служило какой-то цели. Просто пока мы эту цель не видим.
Коллега был прав, и Мило не стал спорить. Он уже заметил, что руки у Эйннера заметно дрожат. Не потому ли парень был такой бодрый утром?
