людьми, но и выйти на полное самообеспечение. Его лавка приносила неплохой доход, а темные делишки давали возможность дружить с нужными людьми на постоянной основе. Только мне по-прежнему казалось, что этого все же маловато для того, чтобы его выбрали бургомистром. О чем я ему и сказал.
— Для этого мне и нужны ваши люди, — вновь начал мне «выкать» Арнвальд. — Для того, чтобы убедить самых несговорчивых старшин отдать голос за меня. Ну и для организации поводов для свержения нынешнего бургомистра.
— Хорошо, — решил я подвести предварительный итог. — В принципе, твой план ясен. Спрашивать, как ты собираешься договариваться с уже действующими «уважаемыми» не буду, уверен, что у тебя там или все схвачено, или почти. Про «поводы» тоже нет смысла пока разговаривать, их мы обсудим отдельно. Зачем лично тебе становиться бургомистром я тоже понимаю, и против твоей кандидатуры, в принципе, ничего не имею. Осталось понять зачем это все лично мне.
Арнвальд задумался. Видно было, что этот вопрос, если и приходил ему в голову, то он над ним не очень-то и размышлял. И зря, ой как зря. Нет, в том, что каждый в первую очередь думает о себе, не было ничего страшного. Только вот и я далеко не Мать Тереза, и добро делаю не только по велению души. Купец Арн был моим активом, в который я вкладывал деньги, и от которого ожидал определенных дивидендов, пусть и не совсем материальных. И самое главное — я мог его контролировать.
А вот бургомистр Арн, как ни крути, становился фигурой сам по себе. Шутка ли, управляющий довольно крупным городом? Кто даст гарантию, что он в один прекрасный момент не захочет изменить условия нашего договора? Или, что еще хуже — не расторгнет в одностороннем порядке? И что я буду делать? Бегать у стен Вохштерна и кричать о том какой бургомистр редиска? Или убью его?
Во всех этих случаях я окажусь в проигрыше. Так что, если подходить к вопросу с чисто практичной точки зрения, купец Арн был для меня сейчас предпочтительнее. Вот я и хотел услышать аргументы моего резидента, которые смогли бы изменить мое мнение.
Весь наш дальнейший разговор больше напоминал торг. И, врать не буду, дался мне он нелегко. Я понял, что потерял своего агента. Арнвальд уже успел испить из порочной чаши богатства и власти, и теперь изо всех сил пытался отстоять свою самостоятельность. Пусть и делал это аккуратно, крайне уважительно ко мне. Но стало понятно, что я перестал для него быть авторитетом. Печально и… Предсказуемо. Я всегда знал, что ни на дружбе, ни на благодарности, крепких денежных взаимоотношений не построить. А тут были замешаны ОЧЕНЬ большие деньги.
Что ж, злым я тоже быть умею. Что и продемонстрировал обнаглевшему наемнику, когда меня вконец задолбал этот бессмысленный торг. В нескольких словах, без экивоков, объяснил ему кто я, кто он, и где я его видел.
Не знаю уж кем там меня Арнвальд считал до сегодняшней встречи, видимо кем-то вроде малолетнего мечтателя, которому хочется поиграть в политику. Не зря же он постоянно скакал в своем обращении с «ты» на «вы» и обратно. А сейчас, после моей прочувственной речи, я видел в его глазах удивление… И страх. Не ожидал бывший наемник столь откровенного разговора, не ожидал.
В общем и целом, мы договорились. Со скрипом, но договорились. И теперь мне оставалось придумать каким образом обеспечить лояльность своего излишне самостоятельного сотрудника.
Глава 19
На следующий день после нашего с Арнвальдом разговора. Я как раз ехал по Приречному тракту в направлении Фельзена. Дождик прекратился, тучи разошлись, выглянуло холодное осеннее солнышко. Самое время для размышлений на самые разные темы. Ромчик у меня был конем целеустремленным и знай себе пер по тракту, не нуждаясь в дополнительной рулежке. Оба мы были прикрыты защитой Итана, так что очередная стрела в круп нам не грозила. Вот я и воспользовался выдавшейся возможностью.
Мысли мои скакали с третьего на десятое. Я размышлял как о своих «железных людях», так и о ситуации с моим Вохштернским резидентом. Думал, как лучше использовать бандитское золото, и что скажу лично Хониру, когда придет время забирать жену и сына Глинора из Пригорья. Вспоминал наш последний разговор с Амьеном, и гадал не сглупил ли я, отправив его обратно в Круг.
Собственно, именно мысли о моем лысом ученике, и подсказали как быть с Арнвальдом. Я вспомнил те опасения, что охватили меня, когда я узнал, что Амьен инициирован. Я боялся, что все мои усилия пойду прахом, и не понимал зачем вообще это было сделано. Но уверения Ирвоны о том, что боги знают, что делают, что они в состоянии проконтролировать верность Амьена, тогда меня успокоили.
Так что мешает поступить точно так же и в этот раз? Пусть даст клятву верности, а боги проследят за ее исполнением. В конце концов, это в их интересах.
Идея мне так понравилась, что все то время, что осталось до встречи с нашим караваном, у меня держалось хорошее настроение. А потом Ирвона его испортила.
— Это невозможно. — Заявила она, стоило мне поделиться с нею своей идеей.
— Почему? — Я и правда не понимал в чем проблема. За мной же боги как-то следят, почему не могут еще и за Арнвальдом?
— Потому, что он не может стать магом. Я… У меня при инициации Амьена был разговор с Хаймат. Она мне объяснила. Но я не до конца поняла. Это как-то связано со свободой воли. Они почему его сделали магом-то? Потому, что так им проще его контролировать.
— Погоди. — Перебил я подругу. — А разве его инициировали не потому, что мне нужен еще один ученик?
— Нет. — Отрицательно покачала головой она. — Твои ученики — это твои ученики. Хаймат же решила, что такой человек, как Амьен будет тебе полезен в первую очередь за счет своих знаний. А инициировали его потому, что так было проще увидеть его душу. К тому же, новый маг — это всегда хорошо.
— А Дволика говорила, что не может читать мысли. — Задумчиво протянул я. — Соврала, выходит?
— На сколько я знаю — не соврала. Они действительно не могут читать мысли. Разговаривать мысленно — да, а вот знать, что ты думаешь — нет.
— Так, я запутался. Ты же сама только что говорила, что инициация дает возможность проникнуть в душу. А потом говоришь, что боги не знают, что ты думаешь.
— Слушай, — Ирвона тяжело вздохнула. — Я сама слабо представляю как там у них все обстоит. Но, насколько понимаю, всматриваясь в душу, боги каким-то образом узнают, чего можно от человека ожидать. Насколько он гнилой, как поступит в той или иной ситуации, и тому подобное. Ну… Как с яблоком. Смотришь снаружи, вроде красивое, откусишь — гнилое изнутри. Вот они и смотрят не червиво ли оно.
— А что мешает им сделать это без инициации?
— То, что души они могут видеть либо будучи воплоти, либо после смерти человека, либо во время инициации в храме. Ну или, — после некоторой паузы добавила она, — после того, как человек станет их посвященным. Все остальное время душа смертного закрыта для богов. Да и не только для них.
Блин, и тут облом. Вот не зря говорят — не радуйся раньше времени. И что теперь делать? Слишком уж сладкие перспективы открыл мне Арнвальд. Чего только стоят десятая часть доходов города и пятнадцатая его лично. Денег в ближайшем будущем мне понадобится очень и очень много, а новых бандитов, или богатеньких эсквайров пока не предвиделось.
Вот и нужен был какой-то постоянный источник дохода. Закрытие границ, опять же. Уж чего я бы точно не хотел, так это того, чтобы пока я навожу порядок на землях Киффера (которые де-факто являлись воротами Фарсы) ко мне пришли гости из Хольтрига. Про будущие торговые преференции вообще молчу. И все это я мог бы иметь уже к весне, если бы не эти божественные условности.
— Какие у тебя планы на нас с Лисарой? — Поинтересовалась Ирвона, вырывая меня из задумчивости.
— На вас лично никаких особо. Я сюда по большей части именно за убежищем приехал. Нужно в него будет еще немного золота загрузить. Ну, и с тобой поговорить, хотел.
— Еще золота? Опять кого-то ограбил? — Она улыбнулась.
— Есть такое. Но там все честно.
— Еще
