class="p1">– Врешь ведь, – хмыкнул Кан. – Пойми, я не для развлечения. Хочу знать, кто отца убил, кому мстить. Я посылал воинов во все концы, и все вернулись ни с чем. Никто чужаков не видел, тем более вооруженных.
– Чужаков… – задумчиво повторила Суу.
– Что, думаешь, кто-то из наших племен? – опешил Кызыл-Кан.
– Ничего не думаю. Не проси меня гадать, пожалуйста, – уже мягче сказала Суу. – Я клялась не пользоваться этим умением для помощи людям. Я не шаманка. Проси помощи у своего советника, не у меня.
Заступив на место покойного каана, Кызыл-Кан приблизил к себе старого отцовского друга и часто советовался с ним. Этот человек никогда не нравился Суу. Она опасалась, что неопытный каан превратится в объезженного скакуна, уверенного, будто сам выбирает себе путь, в то время как это умелый наездник направляет его, едва дергая поводья.
Когда Кан ушел, поняв, что спорить бесполезно, а угрожать – тем более, Суу бросила камни. Камни показали змею. Это могло значить и болезнь, и обман, но уж точно ничего доброго не сулило. Суу бессознательно положила руку на живот, уже твердый на ощупь, но незаметный под свободной рубахой.
Ей с самого утра было нехорошо. Тело знобило, а низ живота налился тревожной тяжестью. А тут еще Кызыл-Кан со своей местью и эта змея. Правда, впервые за многие дни желудок Суу не грозился выпрыгнуть наружу при любом неверном движении. Но это не приносило облегчения, а только добавляло пугающих мыслей.
Не теряя времени, Суу отправилась к знахарке. По дороге она представляла, как отец ее ребенка явится осенью за невестой, но, увидев расплывшуюся талию Суу, забудет о той девице и повторит предложение. На этот раз Суу не откажется. Она любила только представлять это, но не собиралась менять единожды принятое решение. И уж тем более покидать стан ради того, чтобы всю жизнь трястись в седле среди чужих ей людей. Да и за братом кто присмотрит?
Ощупав живот, немногословная знахарка только сочувственно покачала головой. Свет новой жизни погас внутри Суу так же внезапно, как зажегся. Он остался далеким и несбывшимся, как любовь мужчины, большой палец правой руки которого обвивал хвост нарисованного барса.
Бесслезно уткнувшись в подушку, прижав ладони к животу, Суу покорно ждала, пока подействует снадобье, обещавшее ей бесплодные родовые муки до срока. Она вспомнила слова шаманки. Суу ждет долгая и одинокая жизнь. Первый кинжал боли вонзился в ее тело.
К осенней ярмарке все было готово. Торг в этом году наметили в дне пути от стана. Остальные съезжались сразу туда, а становские готовились выдвинуться наутро до восхода солнца.
И вот ночь озарилась первым светом, но то был не новый день. Заспанные жители, выскочив из аилов, с ужасом увидели, что полыхают возы с товарами, собранные на лобном месте и готовые к отъезду. Приставленные к ним дозорные лежали тут же в неестественных позах.
Поднялась паника. Люди метались, расплескивая драгоценную воду на землю. Общими усилиями огонь удалось потушить, но почти все товары погибли или сильно попортились.
Народ роптал. Головы одна за другой поворачивались к стоящему поодаль каану.
– Ты должен им что-то сказать, – шепнул тому советник.
– Что я могу?.. – пробормотал Кызыл-Кан.
– Такого никогда бы не случилось при старом каане! – наконец выкрикнули из толпы.
– Почему так мало дозорных оставили? – поддержал другой голос.
Кызыл-Кан открыл было рот, как вдруг ему на плечо мягко легла рука. Он вздрогнул.
– Спросите лучше, почему дозорные не подали сигнал, – звонко сказала Суу, выходя из-за спины Кызыл-Кана. – Будто не заметили опасности. Далекая стрела?
– Да нет. У кого живот вспорот, кому ножом в сердце или по горлу… – ответил один из кузнецов.
– Как будто они знали нападавших и спокойно подпустили их близко, – подытожила Суу.
– Ты что же, намекаешь на предательство кого-то из своих, женщина? – вкрадчиво поинтересовался советник, сузив глаза.
– Да, и это не впервые, – твердо сказала Суу. – Пропавший отряд каана.
– Погибший, – поправил советник.
– Никто не видел чужаков. Тем более ведущих лишних коней и везущих трупы. Зачем бы они стали забирать убитых?
– Почем я знаю? – усмехнулся советник. – Может, они их едят. А теперь послушайте меня, люди. Вы все меня знаете. Я был добрым другом каана, ушедшего на небесные пастбища. Я так же, как и вы, скорблю о нашей потере. И, подобно этой женщине, тоже давно склоняюсь к тому, что властителя предали. Ведь враг больше не нападал до этой ночи, да и не сожгли бы чужаки товары, а скорее украли бы. Я пристально наблюдал за молодым Кызыл-Каном и вот что вам скажу.
Советник выдержал паузу.
– Он не годится для того, чтобы править землями Пазырыка. Он слишком неопытен, и мудрости в нем нет. Но я не сужу его за это строго, а пытаюсь научить и направить. И раз уж речь зашла о предательстве: кто тот единственный, получивший выгоду от смерти каана?
Народ шумел. Кто-то возмущенно, кто-то согласно. Одобрительно качались головы, особенно тех мастеров и купцов, кто не одну луну готовился к ярмарке, а теперь в одночасье потерял все.
– Не кровь делает мужчину правителем, люди, – продолжал советник. – Предлагаю выбрать нового, достойного каана. А что до Кызыл-Кана – его надо судить общим судом, чтобы установить или опровергнуть его вину. Я даже думать не хочу о том, что он повинен в гибели собственного отца. Надеюсь, это окажется не так.
– Что ты несешь? – взревел Кызыл-Кан, хватая воздух у пояса, где висел бы чекан, не выскочи он из аила налегке. – Я – убийца собственного отца?
– Кан, неужели не ясно, кто здесь предатель? – тихо заметила Суу, касаясь его локтя.
Кызыл-Кан удивленно покосился на нее. Ни поддержки, ни этого ласкового имени, каким звала его мать, он от Суу не ждал.
– Посмотрите! – Одна из женщин указывала на стоящего в толпе молодого воина. – Он же пропал вместе с людьми прежнего каана!
– Я? Меня там не было, ты путаешь, – спокойно ответил тот.
Но тут к юноше, выдав его, со слезами кинулась мать, много лун не ведавшая, где упокоились кости ее сына. Суу заметила еще нескольких считавшихся погибшими. Вдруг, как по сигналу, эти воины врубились в толпу, размахивая чеканами и кинжалами.
– Господин. – Подоспевшая служанка протянула Кызыл-Кану оружие, за которым сбегала домой.
Тот молча кивнул. Служанка схватила Суу за руку и потащила прочь. Суу упиралась и озиралась на бойню. Нападавших оказалось много. Народ был растерян, напуган и безоружен.
– Хватайте предателей! – перекрывал шум голос советника.
– Кан, это ведь не ты сделал? Скажи, что это не ты! – надрывно закричала Суу, тщетно пытаясь вырваться из неожиданно крепких рук служанки.
Он оглянулся, но ничего не ответил, а в глазах его читалось безумие.
Вместе с двумя служанками Суу забилась в угол каанского аила. Снаружи доносились крики, звон металла и испуганное ржание коней. Потянуло дымом – опять что-то горело. На этот раз, видимо, жилье.
Закрыв ладонями уши, чтобы не слышать звуков боя, Суу представляла, как мирно ехал отряд покойного каана, пока половина людей не подняла оружие на братьев, застигнутых врасплох. Разумеется, жители окрестных селений видели только людей из стана – чужаков и быть не могло.
Что, если и вправду Кызыл-Кан сотворил все это? Нет, нет, пусть он и отвратителен, неумен, высокомерен и только и делает, что украшает себя богатой одеждой и золотом, но неужели он способен на такое? Почему глупые камни ничего об этом ей не говорили?
В аил влетел Кызыл-Кан: бровь рассечена, рубаха заляпана кровью.
– Господин, – впервые Суу так обратилась к нему, – скажи, это советник предал тебя и всех нас?
– Нет, он только что защищал мою жизнь… от моего собственного народа… а те люди, которые чудесным образом воскресли сегодня, даже и не приближаются ко мне, не пытаются убить! Будто на самом деле подчиняются мне и это я все затеял!
– А это… не ты? Скажи, что это не ты… – Суу жалобно посмотрела на брата, потянув его за полу рубахи.
– С ума
