заметно выдыхаю. Капитан останавливается на пороге и поворачивается ко мне. Выглянувшее из-за туч солнце золотым ореолом сворачивается вокруг его головы. Но я знаю, что под маской ангела скрывается самый настоящий дьявол, стоит только совершить еще одну ошибку.
— Я уже сказала, что не…
— Наша главная задача обезопасить Небеса, — перебивает меня капитан и я вынуждена смотреть в его непроницаемые глаза.
Я ничего не отвечаю, да он этого от меня и не ждет.
— Но я предпочитаю охотиться, а не нянчиться с вами, и когда я вернусь в следующий раз, мы будем говорить по другому. В лазарет сегодня можешь не ходить, — бросает он и уходит.
Я остаюсь одна.
Они явно что-то искали.
Неужели, чип?
Чтобы успокоиться я начинаю убираться, Самара испугается, если увидит этот разгром. Я ставлю на ножки перевернутое кресло, грубо срезанную обивку можно зашить и она ничего не заметит. Хуже дела обстоят с диваном. Я решаю накинуть на него полинявший плед, и начинаю складывать вещи в шкаф, пока не натыкаюсь на рубашку Данте.
Она все еще влажная, но я зарываюсь в нее лицом, вдыхая его запах.
Как я могла забыть, почему перестала работать с ним.
Я впиваюсь зубами в ткань, чтобы не закричать. Сожаление нарастает, оно топит меня в скорби и я сползаю на пол, прислоняясь к шкафу. Затылок прижимается к оклеенной наклейками дверце и я закрываю глаза.
Я не могу потерять и сестру. Это как лишится своей конечности. Огромного куска своего сердца и лучшей части себя.
Самара напоминает мне каждый день, что всё не так плохо и я продолжаю бороться. А если ее не станет, мне не зачем это делать. Я заставляю себя подняться. Во мне прекрасно уживаются два человека, словно после рождения мне по ошибку вручили две личности.
Одна из них действует уверенно, не думала о последствиях и готова убивать. Вторая же сжимается от страха при любом намеке на опасность, нервно прикусывает губы, чтобы не разрыдаться.
И я не знаю, какая из них одержит верх в следующий раз.
С помощью отцовской отвертки и металлических шурупов, я ставлю входную дверь на место. Теперь все выглядит так, как было. У меня даже остается время перекусить. Я отламываю кусочек черствого хлеба и пробую жевать. Тошнота подкатывает к горлу, но я заставляю себя глотать, чувствую себя так, словно по мне прошелся каток.
Я должна закрыть заказ не смотря ни на что.
Приходить к Кроту рискованно, особенно сейчас. Я поднимаю голову и смотрю на окна, занавешенные ярко-красной тканью. Новости о смерти искателя разносятся со скоростью пожара. У меня сжимается сердце. Но я выпрямляю плечи и сжимаю в кармане «Пыль».
— Что ты здесь забыла? — кидается на меня Чулок, как только я переступаю порог бара, — Здесь тебе не рады, — на его лице читается превосходство, ему совершенно наплевать на смерть Данте.
Главное, что именно я совершила ошибку, которую здесь не прощают.
— Очень жаль, но вам всем придется потерпеть, — не удостоив его и взгляда, я осматриваю присутствующих, но заказчика среди них нет.
Черт.
Я уверенно направляюсь к бару и все оборачиваются ко мне.
— У тебя вообще совесть есть? — мужчина поднимает голову, впиваясь в меня полными ненависти глазами, — Из-за тебя погиб хороший парень, — к горлу вновь подкатывает тошнота, но я еще крепче сжимаю таблетки.
— Он знал, чем рискует, — стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, — Кто-нибудь из вас еще хочет высказаться? — обращаюсь к остальным.
Они не знают, кем был для меня Данте. Он сражался за меня. Уважал меня. Для него я всегда что-то значила.
Как они смеют говорить, что я не имею права скорбеть?!
— Теперь повсюду облавы, — меня окружают еще несколько здоровых мужиков.
Я напрягаюсь, и готова вцепиться в глотку каждому, если потребуется.
— Парни, хватит, — Крот подходит ко мне, — Отойдите от нее, живо! — он защитным жестом берет меня за плечи, тем самым прекращая нападки, — Только не в моем баре, вам ясно?
— Но из-за неё… — начинает один из них и я опять напрягаюсь, намереваясь отразить удар.
— Никаких драк в моём заведении, — повторяет Крот и уводит меня к бару.
Я без сил опускаюсь на стул.
— Ты ведь понимаешь, что больше не можешь здесь находиться? — Крот берет два стакана и наливает нам выпивку, — Погонщики уже идут за тобой.
Желудок сводит судорогой страха. Я знала, что меня исключат из отряда искателей, но чтобы так быстро…
— Там была засада.
— Что ты хочешь этим сказать? — хмурится Крот.
— Именно то, что сказала, они знали, где мы, — уверенность, с которой я это произношу заставляет его присесть.
— Данте связался с Сопротивлением? — одними губами спрашивает Крот.
Я киваю.
— У него что-то было? — он не сводит с меня своего единственного глаза, и мне становится не по себе.
Опять киваю.
— Что?
— Чип.
— Где он?
— Спрятала в надежном месте, — у меня не хватает смелости сказать, где именно.
— Хорошо, — вздыхает Крот, — Никому не говори об этом, — он опрокидывает стакан и закуривает сигарету, выпуская облачка серого дыма.
— Что происходит?
— Толком никто не знает. Ходят всякие слухи.
Я отпиваю небольшой глоток и ставлю стакан на место, сегодня мне нужна трезвая голова.
— Не поделишься? — мою спину прожигают взгляды, полные ненависти и меня прошибает пот.
— Скажу одно, им всем нужно то, что теперь у тебя, — Крот пожимает плечами, — Обоим мирам.
— Кто-нибудь из наших сможет разобраться с чипом? — быстро спрашиваю я.
Вдруг это мой единственный шанс на выживание.
Крот гасит сигарету о столешницу, и выбрасывает окурок в ведро.
— Возможно, — он сворачивает разговор, поднимаясь на ноги, — Мой тебе совет, сваливай из зоны, скройся где-нибудь, пока всё не утихнет.
Я киваю, но мы оба знаем.
Погонщики меня найдут и предадут суду.
Крот с грустью
