– Ну вот кого они с такой культурной пропагандой воспитают? Только дегенератов.
Алиса возразила:
– Это Голливуд, фабрика грёз. К нам-то они заслали не ряженного в оранжевую юбочку трансвестита, а учёного с мировым именем. Здорово он маскировался. Прямо не человек, а гений, гражданин, мудрый политик. И всё в одном флаконе. Если бы меня месяц назад кто-нибудь спросил: хотела бы я видеть Соболевского на посту президента? Ответ был бы однозначным.
– Да, здорово они нас, – грустно подытожил Кирилл. – И что теперь с нами будет?
– Разделят на пятьдесят частей по национальному признаку и устроят всеобщую Варфоломеевскую ночь. Старый давно проверенный метод: разделяй и властвуй, – высказал своё мнение генерал.
– Вы, Геннадий Васильевич, так легко говорите об этом.
– Да, Алиса, говорю. Говорю, потому что уверен, так и будет.
Кирилл полностью переключил своё внимание с Алисы на генерала:
– Мне одно, командор, непонятно. Чего эти америкосы постоянно лезут к нам? Чего они цепляются и всё норовят какую-нибудь пакость устроить? А теперь вообще решили закошмарить нас по полной программе. Чего им надо? Никого не трогаем, в их дела нос не суём. Вообще плевать, что там в их логове творится. Даже не поучаем никого, как они всех поучают. А?
Калачов помолчал, насладившись очередным глотком кофе, и стал рассуждать:
– Вот ты, Кирилл, парень опытный. Беспризорником был, по стране попутешествовал, всяких разных людей повидал. Я тебе для полного понимания простую жизненную параллель приведу. К примеру, в одном дворе живёт парень. Он высокий, симпатичный, нравится девочкам, занимается спортом. И в этом же дворе поселился оторви-башка, без всяких тормозов и моральных принципов, но с задатками вожака стаи. Он постепенно всех под себя подмял. Одни стали его прихвостнями и радостно первыми затевали драку, когда сзади стояла целая волчья стая. Другие смирились, отсыпая из кармана мелочь. Третьи из опасения помалкивали и обходили всю эту шантрапу стороной. Только наш парень никого не боялся. Сам на рожон не лез, но всегда был готов дать сдачу. Вот как ты думаешь – успокоится оторви-башка, зная, что в его дворе живёт парень, за спиной которого нет стаи, но который его не боится?
– Мудрый ты, командор. Правильно рассуждаешь. Всё в нашем мире так же, как во дворе любого дома.
– Да, в большом планетарном дворе уже никто не может и носа на улицу показать, пока янки не разрешат, – согласилась Алиса.
– А мы что, так и будем отсиживаться по норам и спокойно взирать на всё это? – возмутился Кацэ.
Калачов кивнул:
– Вот я и думаю, что делать. Пока ничего дельного не придумал. Давайте вместе обмозгуем.
Соратники замолчали. Идей не было. Ни идей, ни опыта, ни базы с чего начинать. Хотя на счёт базы, Кирилл оказался другого мнения:
– Эх, мне бы сейчас попасть в мою компьютерную студию – я бы устроил революцию.
– Что бы ты сделал? – скептически поинтересовалась Алиса.
– У-у-у… Возможностей до потолка.
– Треплешься, – подковырнула она.
– Ничуть. Не забывай – я гений.
– Я помню, помню. Когда забываю – твой фингал тут же напоминает.
Её язвительность не смутила Кацэ ни на йоту:
– Я, Кирилл Целовальников, гений. Просто гений. Даже сам удивляюсь. Это я чпокнул американскую программу, благодаря которой они отключали нужные им камеры. Я её хакнул и на этой же платформе запустил во все системы свой вирус. Он сидит и ждёт моей команды.
– И что он может? Только камеры отключить? – не унималась подначивать Андреева.
– Нет, Алисонька, не только. Я могу заблокировать работу всех электрических приборов во всём Сочи. Даже в президентской резиденции. Ничего не будет работать. Ни телевизоры, ни голофоны, ни компы, ни инет. Встанет весь электрический транспорт. И главное, я могу запустить в сеть любой материал, обличающий Паганини. У нас же на него полно компромата!
Калачов отставил пустую кружку и обвёл взглядом сидящую перед ним парочку:
– Так – это уже что-то. А американское посольство тоже заблокируется?
– Нет, американское нет. У них своя система, которую я не успел вскрыть.
– Это плохо. Мозг всей этой операции по внедрению к нам Паганини находится там.
Кирилл удрученно помотал головой:
– Эх, жаль, что муха у меня всего лишь одна.
– Если бы у тебя был рой, ты бы, наверное, стал повелителем вселенной, – язвительно подтрунила Андреева.
Но гений не смутился:
– Если бы у меня была вторая муха, я бы заслал её к себе в кабинет. Там у меня хранится чудо-ампула суперсредства.
– И что это за чудо-ампула? – в вопросе Алисы сквозило недоверие.
– Я его называю «вьюжен-пурген». На самом деле у него сложное научное название, но моё классно отражает его мощный игривый характер. Достаточно одной микрочастицы вьюжен-пургена и человек, употребивший её, весь день гарантированно не слезет с толчка. При помощи мухи я надолго бы вывел из строя весь этот дипломатический гадюшник.
Алиса осознала великолепную задумку Кацэ:
– Да, голова у тебя и на самом деле работает. Жалко, что муха всего одна. Мы бы при помощи твоего чудо-средства усадили на горшок всех своих противников. И не только американских.
– Стоп! – вскрикнул уже думавший о своём гений. – Один в поле не воин! Но мушечка моя стоит целого войска. Не зря насекомое ты там так долго сидело! – погрозил он кому-то пальцем. – Ох, не зря! Я с помощью моего насекомого устрою такую «революцию», что они к нам со своим Паганини ещё тысячу лет не сунутся.
Он торжествующе уставился на Алису, словно говоря: «А ты меня называла дебилом».
– Молодец, – на всякий случай оценила его способности девушка. – И как твоя муха «устроит революцию»?
– Во-первых, я зашлю её на сервер и устрою там пожар.
– «Пожар»? А, в переносном смысле. Ты устроишь вредительство?
– Зачем? Муха устроит настоящее короткое замыкание со всеми вытекающими из этого последствиями. Жуткое замыкание. С огнём и пламенем. Это выведет если не навсегда, то надолго всё их оборудование.
– Но как?
– Это моё дело «как». Короче, я гарантирую, что пиндосы даже ни один сейф не смогут открыть. Все их сейфы связаны с системой шифрования и распознавания. Да что там сейф?! Я их заблокирую в посольстве. У них все двери бронированные и с кодами допусков. Ха! Они ни с Соболевским, ни со своими хозяевами за океаном не смогут связаться.
– Это точно? – осторожно переспросил генерал.
– Верняк!
Калачов кивнул головой, встал, упершись о стену, и сложил руки на груди:
