немного сложнее. Имею в виду, я был почти уверен насчет размера чашки, но тридцать четыре? Тридцать шесть? Без понятия, что это означает... — встречается со мной взглядом, и кончики его ушей розовеют. — Ну... в общем... в любом случае...
На моих губах появляется улыбка.
— Я всегда могу обойтись без него.
— Пожалуйста, не надо, — поддразнивает Финн. — Я и так изо всех сил стараюсь не пялиться на твои сиськи.
Грудь сдавливает так, что больно смеяться. В конце концов, я прерывисто втягиваю воздух.
— Когда ты всё это сделал?
У него не было столько времени.
— Как бы мне ни хотелось заработать очки, — говорит он, задвигая ящик комода. — Но это сделал мой помощник Чарли. Ты скоро с ним познакомишься. — Финн идет выключить воду. — Он работает на многих наших парней. Узнав о пожаре, я попросил его помочь.
— Финн... — даже не знаю, что сказать. Медленно подхожу к нему. — Все это... — черт, я сейчас разрыдаюсь.
Парень снова пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
— Я хотел помочь всем, чем смогу.
В ванной комнате тепло и влажно, воздух благоухает ванильно-лимонной пеной для ванны, которую он добавил в воду, пока я не видела.
Финн смотрит на меня сверху вниз, и выражение его лица такое нежное, что я могу сломаться. Если сейчас заплачу, то не знаю, смогу ли остановиться.
— Послушай, ты можешь не оставаться больше, чем на одну ночь, — говорит он в тишине. — Но мне бы очень этого хотелось. У меня скоро несколько выездных игр, и я буду путешествовать в течение пары недель, так что у тебя будет некоторое пространство.
— Ладно, — шепчу я.
Напряжение покидает его плечи, и он глубоко вздыхает.
— Хорошо. Иди прими ванну. Я принесу лекарства, которые прописал доктор.
— Принесешь лекарства? — Боже, в голове все перепуталось, и я просто повторяю его слова.
Финн кладет руку мне на плечо.
— Чесс, милая, я принесу тебе все, что потребуется.
Глаза наполняются слезами, и он становится размытым пятном. Моргаю, сдерживая слезы, не давая им пролиться. Но мое сопротивление рушится. Всхлипывая, вторгаюсь в его пространство и обнимаю здоровой рукой за талию.
— Финн, — хриплю я.
Он тут же сгребает меня в объятия и прижимает к себе, уткнувшись губами в макушку. Прислонившись, я упиваюсь ощущением его тела, сильного, упругого и теплого. Ощущение настолько приятное, что часть меня хочет отстраниться, боясь привыкнуть слишком сильно. Но я не могу пошевелиться.
— Думаю, что люблю тебя сейчас, — говорю я голосом приглушенным накрахмаленной рубашкой.
Его массивные руки слегка напрягаются, тогда как грудь сотрясается от смеха.
— Только сейчас, да?
— Уверена, рано или поздно ты скажешь что-нибудь, что напомнит мне, почему это плохая идея. — Я даже не пытаюсь оторвать нос от его груди. Шелк галстука прижимается к щеке, меня окутывает тонкий запах шерсти и чистого мужчины. Финн в костюме потрясающе хорош. Но я скучаю по его футболкам и джинсам.
— Вероятно, — соглашается он и вздыхает. — Рад, что ты в порядке, милая.
Парень слегка вздрагивает. И я понимаю, что он не нервничает, а просто переживал. Прижимаюсь теснее.
— Спасибо, что приехал за мной.
— Всегда, Чесс.
Он говорит это с так искренне, что у меня подкашиваются колени. Я думаю об утерянном доме и работе. Господи, мой Nikon D5 DSLR. Мне пришлось взять кредит, чтобы заполучить этого малыша. Не говоря уже об объективах. Мои прекрасные объективы. Уничтоженные. Расплавленные.
Во мне поднимается паника. Если подпущу её ближе, то попрошу Финна уложить меня в постель и заставить на несколько часов забыть все мои страхи. Я почти слышу свою мольбу, почти чувствую, как мои руки движутся вниз, чтобы обхватить толстую выпуклость в его штанах.
Он бы охотно согласился. Уверена в этом. Финн никогда не скрывал влечения ко мне. И это было бы так хорошо. Знаю без сомнений. Но наступит утро, я все еще буду бездомной, лицом к лицу с единственным другом, который у меня сейчас есть, испытывая неизбежные неловкость и сожаление.
Убеждаю себя разжать руки и отступить на шаг назад, создав расстояние между нами. Руки Финна безвольно опускаются, пока он наблюдает, как я отстраняюсь. Чувство потери заставляет похолодеть и выйти из равновесия. Прижимаю руку к груди.
— Мне пора в ванну.
— Конечно. — Парень оставляет меня купаться и закрывает за собой дверь.
Пока отмокаю, слышу, как он возвращается и оставляет мое обезболивающее в спальне. Вскоре я забираюсь в мягкую кровать, простыни слегка пахнут стиральным порошком, но жесткие от новизны, и я дрожу.
А затем плачу, уткнувшись лицом в подушку, чтобы он не услышал.
Глава 9
ФИНН
Я ПРОСТО ПОВЕРНУТЫЙ УБЛЮДОК. Моя девочка пережила худшую ночь в жизни, и вот он я чертовски довольный, что она в моем доме.
Я очень переживал, что Чесс могла пострадать. Время, которое потребовалось, чтобы добраться до нее, казалось вечностью. И когда, наконец, нашел ее, ошеломленную и всю в синяках, я был потрясен, какими испуганными и ранимыми казались ее зеленые глаза. В глубине души меня все ещё трясёт.
Кряхтя, толкаю тело вверх, удерживая вес на руках. Пот стекает по вискам и заливает глаза. Я медленно опускаюсь, почти касаясь носом пола. Вверх, вниз, жжение в руках и груди — желанное отвлечение. Но этого мало.
Чесс плакала прошлой ночью. И меня это убивало. Так сильно хотелось пойти к ней, но я просто прислонился к двери, положив руку на деревянную поверхность, пока сердце выстукивало где-то в горле. Меня остановило только то, что она явно хотела остаться одна, чтобы поплакать. Чесс не хотела показывать свою боль.
И это тоже ранит. Я хочу её доверия. Хочу заботиться о ней. Очень.
Странность, которая мне не совсем понятна. Я никогда не заботился ни о ком, кроме себя. У меня не возникало такого желания.
Однако прошлым вечером я был рад, что смог предоставить Чесс безопасную гавань и позаботиться о её комфорте. Что снова возвращает меня к тому, почему я чувствую себя немного засранцем: Чесс страдает, а я понятия не имею, как это исправить.
Можно было бы приготовить ей завтрак, но уже одиннадцать, а она все еще в постели.
Я ускоряюсь, рыча от напряжения. Внезапно раздается сдавленный писк, и
