в дверях, держа в руках топор. Рядом стоял и Степан с таким же топором в руках. Ситуация становилась все опаснее. Наталья показала взглядом Матвею и Степану, чтобы они пока не вмешивались, а то крайними будут – крепостные подняли руку на барина, а сама подошла поближе и уперла пистолетик в плечо Воронова.
Она старалась говорить спокойно, но внутри все тряслось от негодования:
– Сударь, если бы я была мужчиной, вы бы давно стояли у барьера! Но поскольку я слабая дама, сделаю проще – как только вы пошевельнетесь, я прострелю вам руку, а потом и вашу глупую голову! Неужели вы не осознаете, что об этом инциденте будет известно не только предводителю дворянства, но и земскому заседателю! Поэтому предлагаю вам отойти на три шага назад, идти в свою комнату, где вы и будете заперты. А потом вы покинете это помещение и больше никогда, слышите, никогда нас не побеспокоите!
Тут женщина подняла пистолет и выстрелила в противоположную стену, пуля, отскочив от нее, пронеслась буквально в паре сантиментов от головы нападавшего, и попала в другую стену! Все стояли пораженные, и только крестились, приговаривая: «Свят, свят!»
Воронихин выпал в осадок в прямом смысле слова – он присел на стул, стоявший рядом, и с большим страхом смотрел на всех. Ведь дамы в то время не брали в руки оружие, это было делом мужчин. Тем более такое необычное оружие – маленькое, без дымного пороха, но достаточно пугающее.
Кажется, наконец-то его проняло, и он понял, что и на его силу найдется другая сила, и, бормоча что-то бессвязное, пошел в комнату. Матвей и Степан опустили топоры, Даша разрыдалась от страха, и пришлось ее успокаивать, а потом, передав в руки Матвея, Наталья пошла в комнату, чтобы посмотреть, что там происходит. Но, на наше счастье, Воронихин рухнул на кровать и просто храпел на всю мощь.
Да уж, дворянин, ваше благородие, а ведет себя как последняя пьянь! Вот что значит «барство дикое»! И, к несчастью, таких большинство, это о них писал Александр Сергеевич:
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
И сделать пока против них ничего нельзя! Оставалось только повторять вслед за поэтом:
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?
Наталья-то знала, что заря взойдет и будет и прекрасной, и кровавой, и ждать ее больше ста лет, но все будет! Но пока жалобу предводителю дворянства подать надо, пусть неповадно будет!
Но, прошло пару часов и метель утихла, женщины собирались ехать дальше. Воронихин, проспавшись, вышел из комнаты и общался как ни в чем не бывало. Было такое впечатление, что он ничего не помнит о произошедшем. Он с удивлением посмотрел на женщин, как будто видел в первый раз:
– Мадам, мадемуазель, и вы здесь? Счастливая встреча! Я вот в Дорогобуж собрался, вы, вероятно, тоже! Могу вам компанию составить!
Вот так дела! И как теперь жаловаться на него предводителю! Он же все отрицать будет, а Наталью еще и сплетницей назовут! А пока она, отказавшись от его компании и выпроводив с помощью Матвея в дорогу, осталась в постоялом дворе для разборок.
Хозяйка вызвала всех свидетелей произошедшего в комнату и сказала:
– Днем ничего не было, и вы ничего не видели! Не рассказывать никому, не обсуждать даже между собой! Комнаты прибрать, навести всюду порядок!
Мужчины и Дашутка закивали головами, видимо, еще под впечатлением вчерашнего ее поведения, а она взялась искать пулю, которую благополучно и выковыряла из стены. Да уж, не ожидала от себя такого поступка, видимо, так стресс сказался! Но надо ехать дальше, в Дорогобуж, дела то не ждут!
Глава 15. Слова и действия
Всю дальнейшую дорогу, уже совсем спокойную, Наталья думала о том, что уж больно быстро пришел в себя Воронихин. И какой интересный способ ухаживания он выбрал! Напрямую действовать он, по-видимому, опасался, зная крутой нрав полковника и его отношение к женщине. Ведь он понимал, что она может все тому рассказать, и таким образом военный посчитает его поступок оскорбительным и действительно вызовет его на дуэль.
Ухаживания, предпринятые им на приеме, Натальей оказались не восприняты, так он решил вызвать ее реакцию постоянным преследованием горничных, хотя прекрасно знал, как она их опекает и бережет. Уж не провоцировал ли он всех специально, а его пьяный вид был только притворством? А, может, и правда он под наркотиками был? Да, они уже существовали в это время, только откуда они в смоленской глуши? «Все страньше и страньше», как говорила одна девочка.
Чего он добивался? Покорить женщину силой? Напугать? Что это было – ревность, развлечение от скуки жизни или вызов для нее?
Но как бы там ни было, надо быть с ним очень осторожной. Даже если он и сделал вид, что ничего не было, но факт-то был. Да и Маша с Дашуткой – свидетели, вон, до сих пор сидят напуганные.
«Надо с крестницей поговорить, пока едем, в этой сутолоке дел и забот я ее как-то забросила, посчитала самостоятельной, а ведь она совсем ребенок и в душе, и по поступкам», – решила Наталья и начала разговор:
– Машенька, ты сильно напугалась Воронихина? Не бойся, я его поступок так просто не оставлю, если еще раз спровоцирует нас, отомщу сама, без жалости. Ты уж меня прости, давно мы с тобой не разговаривали, все дела да заботы. Сама понимаешь, в Деревенщиках надо порядки наводить, там после предыдущего хозяина разгребать и разгребать. Ты ведь сама убедилась, что быть хозяйкой-помещицей не так уж и легко!
– Да, крестная, убедилась и поражаюсь, как много вы успеваете. И вы сильно изменились за это время, другой стали! – Машенька пристально глядела на Наталью, довольная, что та начала этот разговор.
Женщина затаила дыхание и почти спокойно спросила:
– А как изменилась? В лучшую или худшую сторону?
– Конечно, в лучшую! Вы раньше такая тихая были, робкая, только нашим маленьким домом и хозяйством занимались, а теперь вон сколько интересного придумали – и валенки, и игры, и книги!
– Так жизнь заставляет, деньги нужны, ты вон в невестах ходишь, приданое
