ещё официальное свидание? — запоздало доходит.
То ли в его присутствии я безбожно торможу. То ли мозги напрочь замёрзли, а в тёплом салоне начали оттаивать.
— Обычное, — поясняет совершенно спокойно, перестраиваясь в другой ряд. — На которое парни приглашают понравившуюся девушку.
Чтобы спрятать своё выражение лица в этот момент, отворачиваюсь к окну. Только стеклянная поверхность предательски отзеркаливает мои округлившиеся глаза и открытый рот.
— По плану у нас должна была быть прогулка и ужин, но наше продовольствие я отдал бездомному у метро. Новый заказ ждать не меньше часа. А я помню, что когда голодная, ты бываешь злая. Поэтому, как насчёт хот-догов с чаем?
Всё, что могу — выдавить жалкое «давай».
И пока Федя в ближайшем фаст-фуде добывает нам еду, щипаю себя за руку.
Судорожно вдыхаю цветочный запах, что заполонил весь салон, и пытаюсь уговорить сердце биться потише.
«Наверняка он проделывает такие трюки с каждой второй. Не обольщайся!» вопит мозг.
Только стоить увидеть фигуру парня сквозь тёмные стёкла авто, как сердце опять пускается в галоп. А глаза, не желая отворачиваться, жадно рассматривают его с головы до ног.
Он что, как и обещал, в костюме? Ведь в расстёгнутом вороте пальто виднеется белая рубашка.
Закрываю лицо руками и смеюсь, как ненормальная. Это всё нервы.
Представляю, как мы смотримся вместе. Я в спортивных штанах и толстовке. И красавчик Федя, которому можно хоть сейчас в ЗАГС.
Просто сладкая парочка «Твикс».
Но когда Федя садится в машину, абсолютно всё равно, кто во что одет. Этот жених на выданье, наравне со мной ест вкуснейший французский хот-дог, пачкая губы горчицей.
И мне вдруг становится необъяснимо хорошо. Так тепло и спокойно, словно я расслабляюсь лёжа в ванне с воздушной пеной.
Или нет. Хорошо становится, когда мы сидим на капоте его машины, закутанные в плед, и любуемся ночным городом. Он весь как на ладони. Аж удивительно. Все многоэтажки и небоскрёбы кажутся такими маленькими. И вся та городская суета, к которой давно привыкли, будто поставлена на паузу.
Маленькие белые облачка пара, что вылетают изо рта, растворяясь в морозном воздухе, добавляют особую романтику. И в этой зимней сказке вдруг оказывается абсолютно не холодно.
Однако больше всего гормонов счастья в кровь выбрасывается, когда Федя согревает мои губы своим тёплым дыханием. Долго смотрит в глаза, будто спрашивая разрешения, а потом без лишних слов целует. Сначала нежно и почти невесомо. Но совсем не так, как в прошлый раз. Словно пробует или знакомится.
А вскоре поцелуй становится настойчивее. Такой, что у меня совсем нет шанса не отвечать. Не закрывать глаза от удовольствия. Не терять счёт времени.
Не вспоминать, как это вообще делается. Когда чужой язык у тебя во рту задевает какие-то невидимые точки и дарит ни с чем не сравнимые ощущения.
Можно подумать, что я так отчаянно стараюсь ради показательного выступления перед Сашей. Вкладываю в этот поцелуй весь свой максимум.
Проблема в том, что мы с Федей совсем одни. Где-то на вершине мира. А Саши нет и в помине. Он остался там, в городе, который кажется таким далёким. И даже супермощные оптические приборы не помогут его разглядеть. Он всего лишь крошечная точка, которую отсюда совсем не видно.
Но главное, его даже в мыслях моих сейчас нет.
Глава 43. Фёдор. Жених на выданье
— Мам, ну куда опять столько наготовила? — возмущаюсь, глядя на заставленный стол. — К нам на обед придёт голодная рота солдат?
— Всего лишь ждала в гости любимого сына. Три недели не заезжал, — произносит с небольшим укором. — Случайно не женился там втихую?
— Конечно, нет, — бросаю на неё взгляд «что за глупости».
Уверен, скажи «женился» и мама даже не расстроится. Ну, подумаешь, не пригласил на свадьбу. Главное ведь — достижение заветной цели. Наконец-то можно будет не краснеть перед подругами и не придумывать, почему я до сих пор один.
Ох, уж эти устаревшие нравы, когда семью создавали сразу после армии.
— Тонечка, ты лучше спроси, отчего наш сын от девок нос воротит, — отец подаёт громкий голос из кухни. — Не из «этих» ли, случайно? А то по соседям нашим, что месяц живут, тоже сразу не понять было.
— Пап, ну что поделать, если со мной в классе не училась такая красотка как мама.
Мои родители гордятся тем, что сидели за одной партой. А я горжусь родителями. Тридцать лет вместе. Это же реальный срок. Даже за особо тяжкие меньше дают.
Истории, как отец добивался маму, я знаю наизусть. Ведь в школе она была неприступной крепостью. От женихов у неё не было отбоя. Но всё же в выпускном классе сдалась. И потом честно дождалась отца из армии.
— Федь, открой. Там, наверное, Ольга Николаевна с Анечкой пришли.
Хорошо, что мама занята расстановкой посуды и не видит выражения моего лица. Теперь ясно, почему стол ломится. Так и знал, что сватать будут.
Анечка — студентка-третьекурсница. Как и я, будущий журналист.
И хоть Ольга Николаевна наивно верит, что её дочь — святая-простота, которой не подходит выбранная профессия. Но я бы поспорил.
Пару раз видел, как эта «простушка» снимала папиков в клубе. Учитель, кем мечтает видеть дочь мамина подруга, уж точно так себя не ведёт.
Если бы я был в курсе культурной программы, что приготовила мама, нашёл бы повод сегодня не приезжать. Ведь Ольга Николаевна — ходячая энциклопедия, которая знает всё, про всех и обо всём.
Какой сорт помидоров лучше выбирать, чтобы они были сладкими, а не водянистыми. Когда и как их правильно сажать. Как закатывать.
Ту же лекцию она рассказывает и про огурцы. Особое внимание уделяя тому, как их лучше подвязывать.
А у меня в голове один вопрос: откуда такие познания, если у вас даже дачи нет?
Когда огородная тема сменяется медициной, я понимаю, что лучше уж слушать про засолку огурцов, чем про тромбоз и варикоз. И ладно бы Ольга Николаевна была врачом или хотя бы медсестрой. Однако она бухгалтер, который явно пересмотрел Малышеву.
Но болтовня маминой подруги — ещё цветочки. А вот когда её правильная Анечка начинает поглаживать под столом мою ногу, я едва не захлёбываюсь любимым клюквенным морсом. И жалею, что всё-таки не смог уговорить Агату прийти. Её присутствие автоматически бы сняло ряд вопросов. Например: «Как незаметно слинять отсюда?».
Кажется, я наелся. И вдоволь наобщался.
— Ну мне то хоть по секрету скажи, есть кто у тебя? — озадаченно интересуется отец, стоит нам выйти на балкон
