рыбку, значит, до восьми вечера встретиться с ним не удастся. И показать ему рисунок тоже. И опознать потенциального убийцу. Хейвз вздохнул. — Удит рыбку, — пробормотал он с отвращением.
— Он любит ловить рыбу.
— Что еще он любит?
С начала их разговора Фелиция первый раз улыбнулась.
— Меня, — ответила она.
— М-м-м, — промычал Хейвз, отказываясь комментировать чужой вкус. — Где вы познакомились?
— Он меня подцепил.
— Где?
— На улице. Вас что, шокирует?
— Не особенно.
— Так уж получилось. Я гуляла как-то по центру в среду. Наше самое большое шоу, «Час угля», идет по вторникам. Оно идет прямо в эфир. И после него мы обычно в среду отдыхаем, берем выходной, если нет особой запарки. В ту среду я выбралась в центр подкупить бижутерию. Там у чих отличные магазины — знаете, наверное.
— Знаю, — отозвался Хейвз. Он посмотрел на часы. На кой черт он тратит время? Почему не поехал прямо в участок, где, по крайней мере, он был бы среди своих?
— Я разглядывала в витрине золотой браслет и вдруг сзади слышу: «Хотите, я куплю вам эту штуку?» Я обернулась
Смотрю — симпатичный мужик с усами и аккуратной бородкой.
— Это был Эди Корт?
— Да. Сначала я решила, что он художник, их в Квартале полно. Все-таки усы и борода. А денег, спрашиваю, у вас хватит? Тогда он вошел в магазин и купил браслет. За триста долларов. Так мы и познакомились.
«Ну и ну», — с усмешкой подумал Хейвз, и воображение нарисовало ему бородатого чудака, который не пожалел триста долларов, чтобы подцепить такую девушку, как Фелиция Пэннет.
— И он всегда носит бороду? — спросил Хейвз, вспоминая знакомых бородачей. Один вырастил на нижней челюсти настоящий куст, чтобы скрыть безвольный подбородок. Другой…
— Всегда, — ответила Фелиция. — Он отрастил ее еще в восемнадцать лет и с тех пор никогда не сбривал. Думаю, он отрастил ее, потому что был освобожден от военной службы. Разрыв барабанной перепонки. Борода, наверное, много значила для его «я»— ведь все его тогдашние друзья чувствовали себя мужчинами уже потому, что носили форму. Впрочем, борода у него красивая. — Она сделала паузу. — Вас никогда не целовал мужчина с бородой?.
— Нет, — ответил Хейвз. — Я предпочитаю мужчин с длинными баками. — Он поднялся. — Ну что ж, мисс Пэннет, большое спасибо.
— Что-нибудь передать Эди, когда он появится?
— К тому моменту, когда он появится, — вздохнул Хейвз, — будет уже поздно.
— Почему будет поздно?
— Потому, — сказал он. — Можете ему передать, что он выбрал для рыбалки не очень подходящее время. Он мог бы нам помочь.
— Очень жаль, — сказала Фелиция, снова без тени сожаления в голосе.
— Надеюсь, сон у вас из-за этого не пропадет.
— Не пропадет.
— Я в этом и не сомневался.
— Можно вам задать личный вопрос? — спросила вдруг Фелиция.
— Конечно. Валяйте.
— Этот белый кустик у вас в волосах. Откуда он взялся?
— Зачем вам это?
— Меня всегда привлекает необычное.
— Как борода и усы Эди Корта, например?
— Его борода меня действительно привлекла.
— И трехсотдолларовый браслет в придачу, — добавил Хейвз.
— Уж очень необычный был подход, — сказала Фелиция. — Вообще-то я не позволяю цепляться к себе на улице. — Она помолчала. — Вы не ответили на мой вопрос.
— Ударили ножом, — неохотно объяснил Хейвз. — Врачи, чтобы добраться до раны, выбрили это место. А когда волосы отросли, появился белый клок.
— Любопытно, почему, — сказала она, на этот раз с неподдельным интересом.
— Наверное, побелели от страха, — предположил Хейвз. — Мне пора идти.
— Если вам когда-нибудь вздумается поработать на телевидении… — начала она.
— Да?
— Вы бы подошли на роль злодея. В какой-нибудь шпионской постановке. Эти белые волосы придают вам интригующий вид.
— Благодарю, — сказал Хейвз. У двери он остановился. — Надеюсь, что вы, мистер Корт и его борода будете очень счастливы вместе.
— Безусловно, — заверила Фелиция Пэннет.
По ее тону он понял, что сомневаться и правда не приходится.
ГЛАВА XV
19.35.
Через двадцать пять минут Леди станет мишенью. Через двадцать пять минут угроза превратится в реальность, а потенциальный убийца — в настоящего.
19.36. Через двадцать четыре минуты люгер выплюнет пули. Упадет женщина. Зазвонит телефон, и дежурный сержант ответит: «Восемьдесят седьмой участок», — переключит телефон, и на место происшествия срочно вызовут парней из отдела по расследованию убийств, из полицейского управления, из лаборатории, из медицинской экспертизы — произошло очередное убийство.
19.37.
В отделе царило зловещее уныние. Берт Клинг рвался домой. Он сегодня провел тяжелый день в порту, но все равно ждал, перебросив через руку кожаный пиджак, ждал, когда что-нибудь произойдет, когда Бирнс высунет голову из своего кабинета и крикнет: «Берт! Ты мне нужен!»
19.38.
Сидя вокруг стола, они снова рассматривали письмо — Мейер, Карелла, Хейвз. Мейер посасывал свои таблетки от кашля. В горле у него першило еще больше, и он считал, что в этом виновата жара.
СЕГОДНЯ В ВОСЕМЬ ВЕЧЕРА Я УБЬЮ ЛЕДИ. ВАШИ ДЕЙСТВИЯ?
Этот вопрос гудел в голове каждого из детективов.
Наши действия?
А что мы можем сделать?
— Может быть, это все-таки собака, — предположил Мейер, не переставая сосать таблетку. — Собака по кличке Леди.
— А может быть, и нет, — откликнулся Хейвз.
— Или, может быть, это та шлюха, — сказал Карелла. — Марсия. Леди. Если это она, тогда все в порядке. Ее ведь охраняют?
— Охраняют, — сказал Хейвз.
— И Леди Эстор тоже?
— Охраняют, — повторил Хейвз.
— А на балет Пит кого-нибудь послал?
— Нет, — ответил Хейвз. — Баннистер вне подозрений. Он ни капли не похож на эту чертову картинку.
— Ив столовой ее никто не опознал? — спросил Мейер. Он глотнул и полез за новой таблеткой.
— Я видел только одного из владельцев, — сказал Хейвз. — Другого нет в городе. — Он помолчал. — Тот, первый, подал одну хорошую идейку.
— Угоститься никто не желает? — предложил Мейер, протягивая коробочку.
Никто не обратил на него внимания.
— Какую идейку? — спросил Карелла.
— Он собрался пойти попить пивка, как только у него схлынет толпа обжор. Есть там, говорит, подходящее местечко на их улице. Мне оно тоже подходит. Как только выберусь отсюда. Присоединиться никто не хочет? Угощаю.
— А где она, эта столовая? — заинтересовался Карелла.
— А?
— Столовая.
— О, столовая. На пятачке возле Тринадцатой.
— Около того бара, что ли?
— Какого бара?
— «Паба». Где Самалсон мог потерять свой бинокль. «Паб». На углу Тринадцатой Северной и Эмберли-стрит?
— Думаешь, тут есть связь? — спросил Хейвз.
— Кто знает… — задумчиво произнес Карелла. — Если этот малый пообедал у «Эди — Джорджа», он вполне мог после этого зайти в «Паб» чего-нибудь выпить. Может, там он и нашел бинокль Самалсона.
— И что нам это дает?
— Ничего, — согласился Карелла. — Просто заключительный штрих, для полноты
