— Вы... ректор, — выдавила с трудом.
— Бываю иногда, — усмехнулся Мороз, ничуть не облегчая задачу.
— Я студентка.
— Радует, что вы все еще об этом помните.
Да что ж... Он издевается. Полуулыбка и смеющийся взгляд тому подтверждение.
— Специально, да? — сложила руки на груди.
И ведь не стыдно вытягивать из меня объяснения, которые ему не требуются. Он ведь сам все понял.
— Варвара, вы слишком драматизируете, — спокойно отреагировал Мороз, ни капли не раздражаясь. — Да, я ректор, но в первую очередь я мужчина, и разговариваю с вами как мужчина, а не как ректор.
Легче не стало. Совсем. Наоборот напряжение возросло.
Он намекает, чтобы я посмотрела на него как на мужчину? Хотя какие уж тут намеки, прямым текстом говорит!
Узоры засветились бледным голубоватым сиянием. Я не могу здраво мыслить, когда вижу такое чудо...
— У вас уникальный отвлекающий маневр, — отдернула руку, успевшую подобраться слишком близко к его лицу.
Сияние стало чуть ярче. И теперь мне совершенно непонятно, каким образом действует система регулировки? Что отвечает за интенсивность свечения?
— Любопытство в ваших глазах мне нравится больше страха.
— А? — кажется, прослушала. — Да-да... Просто... это ведь невозможно. Вы же не мажетесь флуоресцентным кремом? И узоры. Это ведь не татуировка? Все, вариантов больше нет.
Сцепила пальцы, чтобы снова не тянуться к ректору.
К слову, он тоже о чем-то задумался. Взгляд блуждал по лицу, думаю, даже увидел в моих глазах отражение своих сияющих узоров.
Невероятно... Никогда не смогу спокойно на них смотреть. Это ведь... волшебство! И его можно пощупать, провести пальцем, рассмотреть детально и пристально каждый завиток. Приложить руку и представить, что светится моя кожа. Вдруг от света идет энергия? Мне кажется этот вопрос еще не изучен.
В себя пришла только когда Мороз дернулся и замер. Оказалось, я подползла слишком близко, пальцы блуждали по щеке, очерчивая витиеватый рисунок.
Я будто под гипнозом. Сама не ведаю, что творю.
Осмелев, провела рукой по белым волосам. Мягкие, словно шелковые, и тоже искрятся. Мелкие белые искорки… Такой шевелюре любая девушка позавидует.
— Вы стираете их "Лаской"? — вспомнилась фраза из старой рекламы.
Мороз мотнул головой.
— С лаской проблемы. Острая нехватка, — в голосе появились хриплые нотки.
Какие они длинные! Закончились где-то на середине спины. Рубашка тоже, кстати, приятная на ощупь.
Легкая дрожь прошла по телу от ощущения прохладных рук на талии. В опасной близости, едва ли не прижимаясь к телу Мороза, волнительно…
Сердце отбивало известный ему одному ритм.
Глаза напротив яркие, словно лед под лучами солнца, голубые, как чистейшее небо… и что-то еще… "Лед и пламень", — так я бы охарактеризовала.
Пальцы снова коснулись узоров на щеке.
— Чудо, — выдохнула, завороженная сиянием.
— Ты, — ладонь плавно переместилась выше по спине, притягивая к себе все ближе.
— Узор, — пояснила, впервые видя его глаза с такого ничтожного маленького расстояния.
— Ты мое чудо, — усмехнулся Мороз, подался вперед и замер, словно спрашивая разрешения.
С одной стороны повторить поцелуй интересно, любопытно, с другой — он ректор. Вдруг что-то пойдет не так? Я рискую остаться без Академии.
Моего решения терпеливо ждали.
Ну, была ни была!
Почти невесомое касание теплых губ и я бы отскочила, если б меня не держали.
Да-а… нелепый чмок. Мороз, похоже, как и я пребывал в недоумении. Недолго.
— Впечатляет.
Издевается же. Вон, глаза смеются.
Специально в краску вгоняет. Будто в подтверждение мыслям, он нарочито медленно наклонил голову. От прикосновения к шее дрожь волной прошла по телу. Он провел губами по коже, на изгибе оставил поцелуй… Новые, неизведанные ощущения скрутились тугим узлом в животе.
Мороз смотрел на меня настороженно, ожидая реакции.
— Тоже… неплохо, — выдала максимально небрежно, насколько смогла.
Низкий, ласкающий слух смех разрушил повисшую тишину.
— Ты бесподобна, — на лбу отпечатался нежный поцелуй.
— А вы как думали, — смех вышел нервным. Прикрыла рот, чтоб не выдавать своего истинного состояния.
Всевышний, это катастрофа!
— Ты, Варя. Ты. Прекращай мне выкать.
Меня нехотя выпустили из кольца рук. И очень вовремя. За дверью кто-то слишком громко говорил.
— Что значит "Варя занята"? Чем она может быть занята умирая на койке? — этот возмущенный сарказм я узнаю из тысячи.
— Занята, говорю, — воинственно настроенная Авдотья Петровна явно не хотела пускать Лиса.
Так она что же, все время стояла под дверью?!
— Я ее друг.
— Не брат же!
— Почти брат! — Васильев начал терять терпение. — Я сам войду.
Мороз Морозович хмыкнул и распахнул дверь.
Авдотья Петровна хмурая, как небо перед дождем, прожигала взглядом Лиса, тот взъерошил волосы и в недоумении смотрел на Мороза. Потом на меня.
— О-о, — выдал он и…
Да он еще слабо выразился!
Ель-метель! Сижу на кровати в одной рубашке, к тому же спущенной с одного плеча. И дверь открыл ректор. Сложить два плюс два и вуаля!
Ну, все. Буду отчисляться. Лис конечно никому не расскажет, а вот в Авдотье Петровне я не уверена.
— Васильев, почему не спите? — Мороз хотел быть суровым, но его выдала легкая полуулыбка.
Дайте мне сгореть со стыда!
— Вообще-то, — Лис без смущения протиснулся в комнату, — я за Варю переживаю. Ну, ты как? Брачная ночь отменяется, да? — он плюхнулся на кровать, демонстративно повернувшись спиной к Морозу.
Авдотья Петровна ахнула.
Мороз заломил бровь в немом вопросе, и я отчего-то сразу поняла — он еще к этому вернется.
— Чай? — он повернулся к тете Авдотье. Та кивнула и ушла.
То есть оставлять меня наедине с Лисом ректор не собирается?
Всевышний, за что мне это? Зачем я вообще сама к нему полезла? Тяга ко всему неизведанному меня точно погубит.
— Я… уже лучше, — стараясь больше не смотреть на Мороза, переключила внимание на друга. — Надеюсь, мне разрешат вернуться в комнату.
— Так у нас еще не все потеряно? — хохотнул Лис.
