— Папу нельзя не запустить! К тому же у него есть свои ключи…
Ключи в руках отца — весомый аргумент.
Приглаживаю волосы пальцами.
— Хорошо, — выдыхаю. — Но постарайся избавиться от папаши как можно скорее.
— Амир!
— Потому что я хочу продолжить с того места, на котором мы остановились.
— Займись делом. Свечи задуй, — остужает мой пыл. — Они не очень качественные и воск быстро перетекает.
— Боишься пожара?
Света кивает, напоследок взглянув на свое отражение в зеркале. Боится показаться перед отцом растрепанной. На твоем месте, Раисова, я бы боялся пожара в моих штанах. Все к чертям сгорит!
— Спрячься в спальне и не выходи, — раздает указания.
— Чего-о-о-о?
— Ничего! Я не буду показывать папе тебя. Я вообще не представляю, что будет дальше и как это все родителям объяснять!
* * *
Мне ничего не остается, только в спальню свалить. Приходится опуститься на пол и корячиться, задувая свечки. Когда зажигал, неудобств не замечал, а сейчас мне и старый паркет показался горбатым, и ковер недостаточно пушистым и мягким…
Никогда раньше я не делал такого!
Опять. Чем рядом с Раисовой ни займись, окажется, что прежде я подобного не совершал.
Что за ведьма такая, появилась в моей жизни снежной лавиной?!
Я только что и делаю, прыгаю дрессированным песиком.
Я же волк, волчара, мать вашу, хищник! Глава стаи…
Авторитетно должен свои условия выставлять и брать. Брать все, что хочется и все, что могу взять. Это в моей крови.
Пока я мысленно возвращаю себе скипетр власти и уверенность, воск одной из свечек перетекает на пол и лужица застывает на ламинате.
Фитилек кренится на бок. Опасность пожара близка, как никогда. Я просто накрываю маленькую свечу, потушив пламя ладонью.
В отдалении слышатся приглушенные голоса — женский, сладкий перезвон голоса Ланы и решительный, взбудораженный мужской бас.
О чем говорят, интересно? Топчусь у двери. Ни черта не слышно! Наверное, Лана провела отца на кухню и закрыла там дверь.
Опять она меня ущемляет, заставляет поступать, как ей хочется.
Все, хватит с меня! Я был добрым, я пытался быть милым, я планировал быть заботливым с ней.
Теперь буду собой!
Решительно выхожу и прямиком на кухню.
Дверь в сторону!
От неожиданности Лана вздрагивает, а ее отец подозрительно отточенным жестом тянется в сторону сумки, стоящей на соседнем стуле.
Оружие у него там, что ли?! Или что-то другое?
— Это еще кто? — спрашивает отец Раисовой.
Большие глаза Светы полны немого укора. Вижу, как она судорожно пытается придумать оправдания.
— Папа, это… это… — Лана не может найти слова оправдания.
— Амир Анваров, — представляюсь сам. — Лана — моя невеста!
Немая пауза длится несколько секунд. Отец Светы пялится на меня во все глаза.
В этот миг главное повернуть ситуацию для себя выгодной стороной.
Достаю из пиджака визитку. Лаконичный черный дизайн, тисненные золотые буквы. Словом, ничего лишнего, кроме нужного впечатления роскоши и власти.
— Вы должны были слышать обо мне, — протягиваю отцу визитку двумя пальцами.
Он берет ее не колеблясь, читает внимательно написанное.
— Кхм… Кое-что слышал, — признается неохотно. — Не лично о вас, Амир, но фамилия ваша кажется мне знакомой.
Отец Светланы смотрит на меня внимательнее, отмечая детали.
Присматривается.
Теперь понятно, откуда у Ланы восточные черты проглядывают во внешности, пошла в татарина-отца. Он выглядит решительно настроенным, полным сил. Это вам не какая-то тюбетейка, гоняющая сказки за пиалой, но мужчина, которого мое появление потрясло и насторожило.
Ничуть не обрадовался мне папаша, ждет подвоха. Словом, Свете было в кого пойти.
— Я жених Светы и отец ребенка, — расставляю акценты. — А вы, должно быть, ее отец.
— Отец, — повторяет он. — Да, я папа Светланы. Но ни разу не слышал о женихе.
Он крутит мою визитку между пальцев, как бы говоря этим жестом: о таком женихе я ничего не слышал. Хоть он и впечатлен, но пытается не подать виду.
Я уверенно чувствую себя и мысленно переставляю вперед еще одну фигуру на шахматной доске со словами:
— Неудивительно, что вы обо мне не слышали. Потому что Света скрытничает!
Отец кивает. Снова в точку!
Двигаю для себя стул, сажусь рядом, обняв за талию онемевшую Раисову.
— Сколько бы я ее ни журил за скрытничество, она не хотела говорить о нас. Никому! Недавно устроила мне целую сцену из-за того, что я принес ей на работу обед.
— Принес обед? — удивляется отец.
— Света иногда забывает пообедать, пчелка трудолюбивая, а в их столовке кормят не то чтобы очень хорошо. ГОСТы для общепита сейчас — пустой звук, кормят всякой дрянью!
Отец Светланы поддакивает. У старшего поколения есть одна общая черта: они с радостью пользуются всеми благами капитализма, но не преминут поностальгировать о советском прошлом.
— Света умолчала о многом, но я прошу вас не злиться на нее из-за молчания. Ведь на то у нее есть веские причины, боязнь новых серьезных отношений из-за неудачного опыта в прошлом. Вы же понимаете, о чем я говорю.
— Очень даже понимаю! — усмехается отец Ланы. — Я этого Юрку… — опять смотрит в сторону сумки.
— У вас там, что, оружие? — интересуюсь тихим доверительным тоном.
— Анваров! — шипит Света. — Как ты мог такое подумать о моем отце? Он, между прочим, всю жизнь трудится ведущим инженером. Интеллигентный…
— С оружием бы меня в самолет не пустили. Я по-простому, уже после прилета монтировку у мужа сестры одолжил. Так, на всякий случай!
— Папа! — ахает Света. — Как ты мог?
— Ну что, папа? Я решил, что этот слизняк тебя в свои сети охомутал. Расстался же с этой мымрой-соседкой, снова к тебе начал клинья подбивать. Не отрицай, я слышал, как он с тобой говорил…
— Откуда тебе известно о расставании Юры с женой?! Я сама об этом недавно узнала!
— Врагов нужно держать ближе всех и быть в курсе их жизни, — нехотя говорит отец.
— Папа, я его жизнью даже не интересовалась!
— Точно?!
— Точнее не бывает.
— Ладно. Тогда представь меня жениху, что ли?! Сколько мы уже разговариваем, а этот молодой человек еще даже имени моего не знает!
