голос внутри меня нашептывал злые мысли, о неблагодарности и избранном безразличии Джона, о притворстве и жестоких словах Этьена, об их тайнах, в которые они меня не спешили посвящать, но я лишь отпила еще вина. Оно успешно заглушало эти неблагодарные мысли. К чему они, если все уже сделано и решено?
— Спасибо, что разделили со мной эту дорогу.
Джон замер, будто не ожидал, что я вообще заговорю. Этьен же обмакнул хлеб в стекший вниз тарелки жир, прожевал и запил вином.
— Значит, все же расстаемся? — Я кивнула. — Отчаянная ты, Мария. Спокойно бы до столицы добраться под защитой, но нет, хочешь одна отправиться. Судьбу любишь испытывать?
— Судьба ко мне добра, ведь послала вас в момент, когда я так нуждалась. Она была добра ко мне тогда, и я буду усиленно молиться, чтоб не потерять ее благосклонность.
— В Криворечье тоже наверняка молились, — слова Этьена были как пощечина. Но прежде, чем я успела ответить, он поднялся. — Пойду отолью.
Через несколько шагов он наткнулся на Анет, и повис на ней, что-то шепча в ухо. Та залилась румянцем, и рассмеялась. Этьен продолжал говорить, а Анет не спешила скидывать с себя его руку. Наконец, он вышел. Анет подхватила новую бутылку вина, и не особо скрываясь, вышла за ним. Я отвернулась, стараясь не смотреть в окна, хотя они были маленькими и такими грязными, что даже при желании рассмотреть происходящее на улице я бы не смогла.
Мы остались наедине с Джоном. В шуме трактира молчание между нами ощущалось особенно громко.
— Нам лучше будет отправиться вместе.
За дни на воздухе черты его лица заострились. Болезненная бледность ушла, сменившись легким загаром. Джон был красив. При одном взгляде на него мое сердце сбивалось с ритма, а тело сразу бросало в жар, точно при болезни. Чем дольше я на него смотрела, тем порочнее были мои мысли. Часто во сне я возвращалась в момент, когда вышла из озера. Только в моих фантазиях не было Этьена. Только я и Джон. Он приближался ко мне, глаза его горели желанием, и я — я делала шаг навстречу. Всегда. Сама обнимала его, сама ласкалась к его чуть грубоватым рукам и требовательным губам. Во сне пугало не его внимание, а мое собственное бесстыдство. Мои руки изучали его тело, губы пили его вздохи. Я словно инкуб не могла насытиться Джоном. Эти фантазии мучили меня даже последние дни, когда мы почти не говорили друг с другом. Я молилась, просыпаясь и засыпая. Но стоило только поймать на себе его взгляд, как реальность и сон смешивались, и я краснела, но не от стыда, а от жажды, что не знала прежде. Демоны нашли верный способ мучить меня, искушая тем, чем еще так недавно напугал барон де Плюсси. И сейчас, под пристальным взглядом Джона, я теряла себя.
— Нам лучше разойтись.
— Этьен прав, — Джон даже скривился, произнося это, и я невольно рассмеялась. — Дорога опасна. Кто знает, что может произойти.
Вот именно. Кто знает, что может произойти? Я выпила еще вина — оно придавало смелости, которой мне так не хватало.
— Куда ты идешь?
— В столицу, я же говорил об этом…
— Куда именно? — Джон замолчал. — Какова твоя цель? Я отправляюсь в Университет. Ты туда же?
— Нет. Я еду на рыцарский турнир. Но Университет ведь тоже в столице. Нам не обязательно расставаться.
— А если меня не примут, Джон? Будешь ходить со мной, пока я не найду толкового лекаря, что согласиться взять меня в подмастерье?
— В столице всегда найдутся те, кому нужен толковый лекарь. Я могу помочь тебе найти таких людей, если в Университете будут так глупы, и не возьмут тебя.
— Зачем? — Я наклонилась ближе, и глаза Джона чуть расширились. В моем закрытом пыльном платье, после нескольких дней пути я не могла быть так же привлекательна, как Анет, но Джон все равно не мог отвести от меня взгляд. — Зачем тебе знать, где я? Иметь в столице бедную девушку без рода и племени, что благодарна за безопасность, крышу над головой и даже, если повезет, знания и наставника довольно удобно. Она ведь и слова сказать против не сможет, понадобись тебе чего, так как будет в долгу, выплатить который у нее совсем нет денег. Так чего именно ты от меня хочешь, Джон?
— Я никогда не стал бы принуждать тебя, как барон! Я беспокоюсь о твоей безопасности! Не хочу — у меня и так столько причин для беспокойства, но не могу не думать о том, что может случиться, останься ты одна. Когда это вообще стало важным? Да и с чего вообще мне о какой-то крестьянке переживать?!
Джона словно обижали его собственные чувства. Тут я его полностью поддерживала — меня его чувства тоже обижали.
— Вот поэтому. Мы разойдемся, и больше не увидимся. Не будем мучить друг друга своим присутствием.
Когда вернется Этьен?! Насколько увлекательна Анет, что он не возвращается так долго? Я посмотрела на Джона, перед глазами пронеслись сцены из снов, покраснела, и отвернулась. Такую неловкость даже алкоголем не скрасить.
— Я пройдусь, — Джон поднялся. Одна из его рук была сжата в кулак. На меня он не смотрел. — Остужу голову.
Оставшись одна, я прислонилась к стене, и закрыла глаза. Может, сбежать прямо сейчас, в ночь? Что это за прощальный ужин, если все разбежались? Но, разве так не должно было быть с самого начала? Я одна, в дороге, среди незнакомцев. Не с кем перемолвиться слово, некому рассказать о травах, и простых способах лечения, не с кем посмеяться у костра. Я искала не друзей — я отправилась навстречу своей мечте.
Почему же кажется, что я окончательно заблудилась, еще никуда не дойдя?
Лавка прогнулась под чужим весом. Вернулись? И опять молчат? Неужто успели поссориться? Глаза открывать не хотелось — от вина, еды и тепла клонило в сон. Меня приобняли за плечи и притянули к чьему-то телу. Сон как рукой сняло. Я открыла глаза и оттолкнула чужака. Рядом сидело трое мужчин — чуть старше, чем Джон и Этьен. У всех были мечи, добротная, хоть и поистрепавшаяся в дороге, одежда. Зубы того, что обнимал меня, совсем прогнили, и из его рта воняло, точно с помойки. Кто они? Слуги барона? Люди, искавшие Джона? Или по душу Этьена?
Ох, и как раньше мне в голову не пришло — что мы трое, скорее всего, разыскиваемые преступники. От этой совершенно неуместной мысли, я рассмеялась.
— Да ты пьянее, чем
