плечами.
— Может, он позволил себе что-то лишнее? Ты девушка кокетливая, поэтому тот, кто тебя совсем не знает, может вообразить черт знает что.
— Спасибо за то, что ты обо мне такого мнения.
— Слушай! — Дениса внезапно осенило. — Пошли со мной! Сегодня у Корницкого собирается вся наша компания.
— Да? А по какому поводу?
— Завтра он уезжает в Америку.
— Надолго?
— Ты не понимаешь? — удивился Денис. — Он уезжает навсегда, с родителями, на постоянное место жительства.
— Ах, вот даже как. — Полина восприняла это сообщение на удивление равнодушно. — Нет, я к нему не пойду.
— Но почему? Разве тебе не хочется снова увидеть всех наших?
— Хочется, но только не самого Корницкого. Да и он, я думаю, будет не очень рад меня видеть.
— С чего ты это взяла?
— Несколько лет назад он предлагал мне выйти за него замуж и уехать вместе с ним в Америку. Сегодня, возможно, он будет предлагать это кому-нибудь еще — так что не хочу ему мешать!
— Вот это новости!
Денис был озадачен и опечален одновременно. Тем временем они уже подошли к самому дому Полины. Она коротко простилась и тут же скрылась в подъезде, а он бегом устремился в обратную сторону. Ему не хотелось верить в коварство Корницкого, однако убедиться в этом пришлось даже не войдя в квартиру.
Когда Денис уже собирался нажать кнопку звонка, его внимание привлекли приглушенные голоса — судя по всему, разговаривавшие стояли возле самой входной двери. Узнать их было несложно — один голос принадлежал Юрию, второй — Наталье Куприяновой.
— Нет, Юра, нет, — ласково говорила она. — Все это уже и поздно, и бесполезно. И вообще не стоило начинать этот разговор заново.
— Почему же не стоило, если я люблю тебя и хочу увезти с собой?
— Врешь ты все.
— Почему ты мне не веришь?
— Потому что подобные предложения так просто не делаются. Кроме того, теперь уже все это откровенно бессмысленно — я люблю другого.
— Кого?
— Неважно. И не надо допытываться, я все равно тебе ничего не скажу.
— Ну, тогда хоть поцелуй меня на прощанье.
Именно в этом месте зловредный Денис настойчиво нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу, но Юрий оказался один — очевидно, Наталья успела скрыться в комнате.
— А, это ты, — вяло пожимая руку, произнес Корницкий, — заходи. Теперь, кажется, все в сборе.
Денис разделся и прошел в гостиную. Мебель отсутствовала, вся квартира зияла пещерной пустотой, и лишь на кухне изредка дребезжал холодильник. Часть гостей расположилась на старом матрасе, разостланном возле батареи, а остальные сидели на табуретках или старых, обшарпанных колонках от магнитофона, из которых раздавалась негромкая музыка — звучали старые записи «Beatles». Водка, коньяк и несколько открытых банок консервов стояли на газете, постеленной прямо на полу.
— Ну что, можно начинать? — вопросительно спросил Юрий, когда Денис, поздоровавшись со всеми, нашел себе место, а из ванной комнаты вышла грустная Наталья. — Пусть каждый наливает себе сам, а потом мы подсчитаем количество оставшихся стаканов и разберемся, кого и почему здесь нет. Сам я знаю только про Никиту Дубовика — он в Колумбии, проходит годичную стажировку в Боготинском университете.
— Передавай ему привет, если увидишь, — невесело съязвил Алексей Гурский. — Мне известно, почему не придет Толька Востряков. Он мотает срок в колонии и выйдет только через два года.
— Я знаю, почему не придет Полина — она заболела, — соврал Денис.
— Надеюсь, не триппером? — ехидно перебил Иванов, но тут же нарвался на гневные взгляды Князева и Гурского.
— Кроме того, — продолжал Денис, — Петька Демичев после окончания военного училища служит где-то в провинции, так что его сейчас просто нет в Москве.
— А Эдик Архангельский? — заинтересовался было Корницкий, но тут же спохватился: — Впрочем, про него я и сам все знаю. Он стал таким крутым партийным функционером, что я даже не стал ему звонить — бесполезно.
Таким образом, пустых стаканов оказалось ровно пять.
— Ну что, мальчики и девочки, — грустно сказал Михаил Ястребов, поднимаясь со своего места. — Давайте выпьем за нашего общего друга и пожелаем ему удачно обосноваться на новом месте.
— А когда обоснуется, пусть выпишет нас к себе, — подхватила Маруся, которая явно успела выпить заранее.
— Все это напоминает мне поминки, — печально заметила Вера, сидевшая в обнимку с Вадимом.
— Типун тебе на язык, мать, ты чего говоришь! — оборвал ее муж.
— Кстати, Денис, — вспомнила Антонина, когда Юрий принялся разливать по второй, — помнишь, ты предлагал нам встретиться здесь ровно через двадцать пять лет. Прошло всего шесть — и…
— Да, — подхватил Игорь Попов, — прошло шесть лет, и мы уже начинаем разлетаться в разные стороны. Что-то будет лет через десять.
— В таком случае вношу новое предложение, — заявил Князев. — Поскольку встретиться на этой квартире нам больше не удастся, давайте соберемся в девяносто шестом году на празднование двадцатилетия окончания школы.
— Хорошее предложение, — вяло откликнулся кто-то из присутствующих, после чего повисло унылое молчание.
— Да что же мы это, братья и сестры! — нарочито бодрым голосом прервал затянувшуюся паузу Михаил. — Прошло так мало времени, а нам уже и поговорить не о чем? О чем же мы будем беседовать, когда соберемся через двадцать лет?
— Детьми и карьерой похваляться, — отвечал Гурский.
— Ну, этим мы уже и сейчас можем похвастать, — заметила Вера, поглаживая свой живот.
Все оглянулись на нее, после чего невеселое молчание возобновилось. И дело было не в том, что говорить не о чем, просто сейчас каждого одолевали свои — по-настоящему взрослые! — проблемы и трудности, о которых не хотелось рассказывать в большой компании, но о которых так приятно было погрустить в компании давно знакомых и близких тебе людей.
Вспоминая Полину
