хотя пальцы плохо слушаются. Он едва замечает, что начался дождь, хотя струи уже заливают лобовое стекло, отделяя Кэла от сгущающейся темноты.
Он смотрит на текст, потом на дорогу. Два мира, которые он старался разделить, продолжают странным образом сталкиваться. И оба в равной степени владеют его мыслями: Кэл и Крис, Лейла и Марго. Его раздражает необходимость отводить взгляд от залитого дождем холма.
Кэл прокручивает сообщения на экране, делает глубокий вдох. Он теперь единственный ребенок. И некому решить это за него. Некому подсказать, что делать. Кэл звонит жене.
– Эл, я получил твое сообщение. Что случилось?
– Звонили из социальной службы. Твоя мама упала, но с ней все в порядке. Только синяки. Она не смогла подняться, пролежала так какое-то время. По меньшей мере ночь – они не уверены. Сосед заметил, что она не забрала почту, и стал стучать.
– Вот черт!.. Хорошо, что ей помогли. – Кэл чувствует вину: он ничего не знал и даже не почувствовал интуитивно.
– У соседей не было нашего телефона. Все могло закончиться хуже…
Тон Элли спокойный, чего не скажешь о его голосе. Как же все не вовремя! Он этого не планировал. Прикрыв глаза, Кэл представляет мать. Она в годах, но боль и печаль состарили ее еще больше – как Тэма и Джин, как большинство родителей пропавших или погибших людей, с делами которых он сталкивался. Утрата прибавляет лет, подобно тому как камера прибавляет человеку лишнего веса.
– Ей нужен кнопочный телефон, – бормочет Кэл, но Элли пропускает мимо ушей его неуместный комментарий.
– Я записала телефон отделения больницы. И уже позвонила туда, но они хотят поговорить с тобой. По-видимому, она настаивает на том, чтобы ее выписали. Я могла бы съездить туда…
– Не надо, это должен сделать я. Я сейчас же им позвоню.
– Хорошо.
– Спасибо, Элли. Прости, что я не брал трубку.
Пауза. Признание прошлого. Кэл закрывает глаза. Ему так хочется оказаться в объятиях Элли, уловить запах масляной краски, который въелся в ее кожу и который у него всегда ассоциируется с женой.
– Я пришлю тебе номер эсэмэской, – говорит Элли.
В отделении соглашаются оставить его мать до утра и провести обследование. Она спит, Кэл просит дежурную медсестру ее не будить и слышит в голосе девушки облегчение, читая между строк: его мать – сложная пациентка. Ему нужно приехать в больницу сегодня ночью или, самое позднее, завтра утром.
Мысли Кэла возвращаются к Лейле. Он не может бросить Джин и Тэма. Но и поехать к матери ему нужно – Кэл это сознает. Но это значит преодолеть отчужденность. Это значит вернуться к себе прежнему – в худший из возможных моментов, когда слова Дюбуа все еще звучат в его ушах.
Но чем больше Кэл размышляет о вещах, которые он должен сделать, тем сильнее успокаивается. Наверняка дома ему представятся другие возможности. Кэл задумывается о свалке, о брошенном вскользь комментарии, который может оказаться очень важным. Не помешало бы проверить, поговорить с владельцами, наметить план для настоящих поисков.
На следующее утро Кэл, загружая свои сумки в багажник машины, замечает женщину, стоящую на противоположной стороне улицы, на тротуаре возле перехода. Через пару секунд женщина поднимает руку, и Кэл улыбается, узнав ее. Шона! Только не в белом костюме криминалиста.
Шона кивает, Кэл переходит улицу и подходит к ней.
– Что привело вас сюда?
– Не понимаю, о чем вы. Это чистое совпадение. Я люблю гулять по сельской местности. – Кивнув на тропку, Шона прячет руки в карманах объемной зеленой куртки. – Может, прогуляемся вместе? По чистому совпадению.
Кэл смущен, но с притворным колебанием соглашается. В Шоне – с ее взъерошенными светлыми волосами и добрым неглупым юмором – есть что-то такое, что позволяет Кэлу чувствовать себя непринужденно. Он идет с ней в ногу, и, когда Шона заговаривает, Кэл с удивлением подмечает, что отвечает ей так же свободно, как было лишь при общении с дочерью. Должно быть, оторванность от семьи разрушила его защитный барьер.
– Я уезжаю. По пути собирался заехать к родителям Лейлы, попрощаться с ними. Я надеялся поговорить этим утром с детективом-инспектором Маккензи. Хотел до отъезда удостовериться, что это останки Лейлы.
– Думаю, вы будете долго ждать известий от детектива, – косится на него Шона. – Я слышала, как шептались о том, чтобы поставить вас на место.
– Вполне по-дружески…
Кэлу неприятно слышать такое. Это лишено здравого смысла. Они все желают одного и того же… или должны были бы желать.
– Как бы там ни было… Мне, наверное, не следует вам это говорить… Но раз уж мы случайно встретились… – выгибает бровь Шона, – а вы облазили эти холмы и нашли ее после стольких лет…
Кэл задерживает дыхание. Он чувствует эмоции в голосе Шоны. И в который раз задумывается: что такого особенного в деле Лейлы, что так увлекло их всех?
– Вам следует знать: анализ костей показал, что у нашей жертвы была сломана нога. Это согласуется с версией о падении с лошади и ступне, застрявшей в стремени, но очевидно, что по прошествии стольких лет можно лишь строить предположения.
Образ Лейлы слился с воспоминаниями о Марго. Кэл переживает за обеих. Мысль о том, что обе перед смертью настрадались, гложет его и выводит из равновесия.
– Господи… Надеюсь, Лейла недолго мучилась. Похоже, она смогла доползти до камней, но не дальше?
Шона откашливается:
– Возможно. Но это не все, что мы обнаружили. Мы думаем, что у нее была сломана подъязычная кость.
– Что? – Кэл вроде бы знает, что это значит, но сейчас не в состоянии осмыслить эту новость достаточно быстро.
– Это бывает только при травме шеи.
– При травме шеи?
Шона пожимает плечами:
– У нас… скажем так, вышел спор о том, могло ли таким образом повредить труп некое животное и что явилось причиной смерти.
Кэл останавливается, прижимает пальцы к вискам:
– И что думаете вы?
– Меня заинтересовало то, что мы нашли вместе с останками.
Кэл ждет, щурясь от солнца. Шона встречается с ним взглядом:
– Презервативы.
– Она поехала на конную прогулку, прихватив с собой презервативы?
Шона кивает.
– Так вы думаете… – недоговаривает Кэл.
– Думать – не моя работа. – Она снова смотрит на него, и Кэл видит, как играет свет в ее сине-зеленых глазах. Ему не следовало бы замечать это, да еще в такой момент. – Возможно, подъязычная кость сломалась при падении. Возможно, когда она запуталась в упряжи. Или это посмертное увечье, нанесенное диким животным. Но… это также классическое повреждение при удушении.
Кэл смотрит вдаль, ничего не видя. Пытается осознать значение слов Шоны. Мысленно возвращается к уединенному водопаду – месту, отдаленному от дома Лейлы, скрытому от любопытных глаз. Это идеальное место для свидания.
– Вам не захотелось распаковать эти сумки? – Шона изучает выражение его лица.
Кэл трет лоб, не в силах остановить поток мыслей.
– Я не могу. Хотел бы, но…
– Есть дела поважнее. – Слова Шоны
