и стены башни.
— Но… — попытался возразить я, однако Шор остановил меня, подняв божественную длань. Я застыл одеревеневшим истуканом, вдыхая через силу.
— Рождение детей удел женщин… И брак следует заключать между мужчиной и женщиной… Твой отец попрал предопределение небес, попросив благословить брак между мужчинами. Власть твоего отца превосходила возможности смертного, таковы же последствия его деяний…
Со страхом я смотрел на безмятежный лик божества. Шор не жалел своего последователя. Он говорил о равноценности наказания за совершённый отцом проступок.
— Это я просил… — неимоверно напрягая голосовые связки в безвольном теле, проговорил я.
Божественный юноша лишь многозначительно ухмыльнулся, и исчез в мареве мельчайшей золотой пыльцы.
Я без сил рухнул на каменный пол. Неожиданно внутри всё скрутило, к горлу подступил тяжёлый комок. Меня затошнило. Превозмогая боль в восстанавливающемся теле, я поднялся с пола и быстрее пошёл к выходу, шаркая непослушными ногами. Боюсь, божество разгневается ещё пуще, если меня вывернет в его храме.
За дверями храма, меня поджидал главный маг. Он помог мне дойти до ближайших покоев, и проводил до уборной, поддерживая под руку, как немощного калеку. В уборной меня выворачивало несколько минут. Весь мой завтрак уже покинул организм, а меня всё корёжило и гнуло изнутри. В конце я выплюнул сгусток крови вперемешку с золотой пыльцой божества. На мгновенье меня поглотила паника: «Я что умираю! Мой организм не предусмотрен для вынашивания детей… Я погибну, когда придёт время рожать».
Задавив в себе приступ паники, на дрожащих ногах я вышел из уборной. Маг встретил меня сочувствующим взглядом. Он молча сидел в кресле. Мне совсем не хотелось обсуждать произошедшее, но нужно было прояснить некоторые моменты. Главный маг в сложившейся ситуации явно разбирался лучше меня. Поэтому, сгорая от стыда, я прошёл к свободному креслу.
— Вы знаете, почему это случилось с моим отцом и со мной? — спросил я, удобнее устроившись в кресле. Поясница почему-то непривычно болезненно ныла. Магия, которой я попытался нейтрализовать дискомфорт, не помогла.
— Твой отец поддался искушению древнего хранителя. Вмешался в божественный промысел. Альфа, на котором ты женился, со временем должен был стать женщиной. Если бы Ассила подождал свершения предначертанного, то всё сложилось бы удачно. А так… альфа был в своём праве наказать вас за насилие над мужчиной. Альфа пожелал вам самим родить себе наследников.
— И что, нет иного выхода? — спросил я осевшим голосом.
— Он как мужчина и альфа был в своём праве, — маг развёл руками. — Но это ещё не всё!
— В смысле?
— Каждому из вас альфа пожелал родить не меньше семи детей, — удручённо проговорил главный маг.
Схватившись за голову, я уточнил сиплым голосом:
— Если я убью его, проклятие спадёт?
— Нет. Потому что это не проклятие, а благословение…
— Тогда я смогу избежать этого, если буду воздерживаться от близости… — проговорил я вслух. Мозг лихорадочно искал выход из патовой ситуации.
— Не поможет. Малейшая искра вожделения приведёт к зачатию ребёнка.
— Что?! Абсурд! Несправедливо! — закричал я из-за переполнявших меня возмущения и гнева.
— Нам остаётся только молить Шора о милости…
— Я так не могу! — вскочил я на ноги и заметался по комнате, словно загнанный зверь. — Я убью Дариана! Отомщу за унижение!
— Вы первые унизили его, — хладнокровно напомнил мне маг. — Не натворите ещё больших дел. Провидение на его стороне.
— Предлагаете безропотно сидеть и ждать, когда родятся семеро детей? — осознание предстоящего испытания ещё больше возмутило меня.
— Когда придёт безопасное для плода время, вы сможете обернуться в дракона и отложить яйцо. Я подготовлю драконицу, которая будет его высиживать.
— Отложить яйцо! Вы предлагаете мне откладывать яйца?! — проорал я и снова заметался по комнате. — Я что для вас курица-несушка?
— Иного выхода я пока не вижу, — выдал маг спокойным тоном. — Всё же это лучше, чем ходить с растущим животом девять месяцев.
Представив себя с животом, я рухнул в кресло. Раньше я особо не задумывался об обратной стороне близости. Занятия любовью для меня ассоциировались только с бесконечно приятным многоцветием оргазмов. А теперь даже за крупицу вожделения мне придётся расплачиваться несколькими месяцами жизни с ограничением свободы, жуткой тошнотой, непонятными болями и ещё с чем-то, о чём я пока не знаю. «Как мне снова стать полноценным мужчиной и испытывать лишь удовольствие от близости?»
Даша
Эдвард ушёл, положив артефакт на столик. Он сказал Энигма Лагуны скоро разрушиться. Жаль, кристалл так долго оберегал меня. Только сейчас, когда артефакт вынут из моей груди, я понимаю, что раньше ощущала его биение. Артефакт был кристально чистым сердцем меня как мужчины. К сожалению, таким же холодным сердцем как кристалл, но чудесно искристым.
Я пока не знала, что мне делать. Я снова девушка. Снова беззащитна перед патриархальным обществом Паллейна и должна соблюдать условности, навязываемые им ради своего полового комфорта. Это я ощутила сразу, поймав на себе взгляд Эдварда: пронизывающий, уверенный, оценивающий и капельку собственнический. Взгляд, который моментально прощупал мою нагую внешность.
Тогда я ощутила невероятный стыд. Его удушливая, корёжащая самооценку волна охватила меня с ног до головы, погружая в краску и внутренний трепет. И пробудила первобытный страх, из-за которого на мгновенье замерло сердце. Страх надругательства, насилия над телом и хуже всего — над душой. Он, словно Дамоклов меч всю жизнь висит над каждой женщиной. Даже старость не приносит нам освобождения от этого страха.
Будучи в мужском теле я ходила обнажённой в душевой и не чувствовала ни стыда, ни стеснения. Когда в борделе Сандра раздевала меня взглядом, я ощущала лишь превосходство. Когда во время тренировки на полянке девушки глазели на меня — полуголого парня, я также не стыдилась своей наготы. «Почему же сейчас я чувствую себя столь ущербно?! На каком этапе эволюции природа загнала в моё девичье тело этот разрушающий рефлекс?! Мне он не нравится! Я ещё не сделала ничего настолько предосудительного, чтобы так сильно стыдиться себя!»
Зябко передёрнув плечами, я подошла к столику, на краю которого поблёскивал гранями Энигма Лагуны. Склонилась к артефакту, полюбоваться в последний раз. От синего кристалла веяло печалью, будто он знал о своей незавидной участи. Видимо артефакт обрёл душу за столько лет служения альфе, и сейчас совсем не желал умирать. «Не грусти, твоя душа бессмертна!» — попыталась я успокоить взволнованный камень, транслируя в пространство чувство безмятежности и смирение.
Кристалл вдруг запульсировал, наливаясь нестерпимым светом. Инстинкт самосохранения заставил меня отпрянуть от стола. В воздухе как будто зазвучал шум турбин, набирающего высоту самолёта. Я зажала уши ладонями. В моей голове проговорил мятежный вибрирующий голос:
— Отныне я буду слушаться
