Я долго рассматриваю, касаясь металлических, сделанных искусным мастером, ветвей и листьев. Отхожу на пару шагов, всматриваюсь и понимаю… Это дерево во дворе родительского дома и домик на нем, где Сайтон впервые поцеловал меня. Где я узнала, что я его истинная.
Неужели он столько лет хранил память об этом? Но, демоны! Зачем же тогда он так поступил?!
Я касаюсь домика кончиками пальцев и веду вверх, к небу, на котором ярко горит звезда — путеводная звезда моряков. Подчиняясь какому-то влиянию интуиции, нажимаю на нее, и дверь открывается.
За ней скрывается огромное помещение, заставленное шкафами, столами, разными, пока еще не понятными мне приспособлениями. Где-то под потолком расположены небольшие круглые окна, из которых льется едва освещающий мастерскую дневной свет.
Я временно откладываю работу с артефактами, хотя руки так и чешутся, и нахожу на полках множество книг по основам артефакторики. Вот с них-то я и начну!
***
Так, в чтении учебников по артефаторике и редких разговорах с Корнелией проходит больше двух недель. Я успеваю изучить половину библиотеки, отработать изготовление простейших артефактов и уже пускаюсь во всякие разные эксперименты, которые предназначены для того, чтобы облегчить жизнь экономке.
Время от времени я позволяю себе прогуляться по окрестностям фамильного домика. Понимаю, что тут чудесно. А еще — очень одиноко, потому что, по словам Корнелии, ближайшая деревня в двух днях пути.
Через пару дней после того, как Сайтон улетел, прибывают Тормен, Вергена и лекарь, которого я пару раз видела в особняке Сайтона. Они хоть немного скрашивают мою жизнь, но тоже не могут отвлечь от мыслей о моем муже.
Вергена уже не ходит за мной постоянно, но мне приятно ее общество. Временами мы сидим за одним столом и пили чай. Вергена и Тормен рассказывают занимательные истории из своей жизни и всячески пытаются меня отвлечь от мрачных мыслей и переживаний.
Меня мучит тоска по Сайтону. От него нет ни весточки. Хотя, наверное, я как истинная почувствовала бы, что с ним что-то стряслось. Порой в голову забредают шальные мысли, что он просто решил таким образом избавиться от моего присутствия.
Но тогда я вспоминаю наш поцелуй на прощание. Так не целуют тех, кто не нужен.
День ото дня ничего не меняется, пока одним утром я не просыпаюсь от жутчайшей тошноты и еле добегаю до ванной. Напрягаюсь, чтобы вспомнить, что было накануне на ужин. Да вроде ничего необычного. Да и в кулинарных способностях Корнелии я не сомневаюсь.
Окончательное осознание того, что же послужило причиной моего утреннего недомогания, у меня уходит пара дней. А когда я понимаю, мне становится страшно. Такого же не может быть! Может. Мы же истинные.
Конечно, лекарь почти сразу подтверждает мои догадки. И все становится еще сложнее… Я понятия не имею, что делать? И… как к этому отнесется Сайтон?
Сайтон
Поимка Витольда высасывает все силы. Каждый раз, когда мы уже готовы его поймать, он ускользает, как змея. Проклятые две недели уходят на это, даже несмотря на то, что Джеральд вытащил меня от Эйви с уже точно известными координатами Вита. Дракон тогда чуть не загрыз моего приятеля, пришлось сдерживать его.
И все это время я жил мыслями о возвращении к истинной, представлял, как буду сжимать ее в руках, ловить ее стоны и доводить до исступления.
Осознание, что все не так радужно, приходит, когда ловим Витольда.
Что ж. Поймали. Посадили. Артефакт вернули.
Стоя у дверей спальни Правителя, сжимаю в руках наш с Эйви договор. Все условия выполнены. Моя истинная свободна. Только я не хочу ее отпускать, поэтому подумываю о том, чтобы рассказать ей о проклятии семьи и повременить с детьми, пока будем искать способы обойти его.
Не может быть, чтобы не было способов. Плевать, что несколько поколений до меня искали и не нашли.
Я найду.
— Сай, — на мое плечо ложится рука Джера. — Он зовет тебя.
Захожу в полутьму спальни Правителя. Его серое лицо практически не отличимо от подушек. Если верить врачам, то ему осталось всего ничего.
— Сайтон, подойди, — он едва поднимая пальцы, хлопает по постели рядом с ним. — Я должен хоть кому-то сказать это.
Кладу свою ладонь на его шершавые пальцы.
— Я не воспользовался артефактом не потому, что не хотел, — слова даются ему с трудом. Он закашливается, тяжело дышит и продолжает. — У меня была истинная. Но я даже не успел на ней жениться. Ее нашли и убили. Как бы я ее ни защищал.
Эти слова звучат для меня раскатом грома.
— Если они узнают, кто твоя истинная, ей не жить. Это участь всех правителей, мальчик мой. Поэтому… не ищи ее. Спаси ей жизнь.
Глаза старого дракона закатываются, и жизнь навсегда покидает его тело. А я, кажется, навсегда прощаюсь с моей милой маленькой Эйви…
***
— Ты уверен, Фавиус? — уточняю я, наверное, раз в десятый.
— Да, ваша Мудрость, — уверенно отвечает лекарь, следивший за здоровьем Эйви на протяжении того времени, что меня не было. — Абсолютно точно, ваша жена не беременна.
— Спасибо, Фавиус. Свободен.
