как будто принимает участие в шутке.
— Рад тебя видеть, rubia, — говорит он, затем делает ещё один шаг вперёд и, к моему удивлению и шоку, притягивает меня к себе, обнимая на глазах у всех.
Подобные мысли — сам факт того, что этот шаг настолько шокирует меня — заставляют меня задуматься, как, чёрт возьми, я так долго терпела Ричарда.
Ричард отказывался демонстрировать мне любую форму физической привязанности, которая не была абсолютно необходима на публике. Это было неприлично, говорил он мне. Излишне. В эти дни я задаюсь вопросом, не хотел ли он, чтобы я ещё больше запятнала его имидж. Он и так уже опустился чертовски низко.
Боже, как я была так глупа и слепа к его дерьму?
— Эбигейл, это Шэрон, моя клиентка, — говорит он, отступая назад и кладя руку ей на поясницу.
— Эбби. Ты можешь называть меня Эбби. Дэмиен слишком формален. Я так рада, что ты здесь! — говорю я, стараясь говорить своим самым звонким голосом, который только можно услышать при обслуживании клиентов. Она улыбается, но улыбка получается натянутой и неловкой.
Придётся это исправить.
— Приятно познакомиться, — говорит она, и слова звучат тихо. Я поворачиваюсь к Дэмиену.
— Это моя лучшая подруга, Кэт, — говорю я, указывая на неё. С её великолепными латиноамериканскими изгибами, глазами, достойными сирены, и темными волосами цвета карамели, спускающимися безумными локонами по спине, я почти паникую, что Дэмиен посмотрит на неё и задастся вопросом, почему он со мной.
Он не с тобой, Эбби. Он был с тобой на одном свидании, и то в основном потому, что у тебя есть план, которому ты следуешь.
В основном это та часть, которая должна меня пугать. Что даже в подсознании я не могу сказать, что единственная мотивация — это моя мелочная месть.
— Приятно познакомиться, Кэт, — говорит он и вежливо протягивает руку, которую Кэт пожимает. Но пока она улыбается Дэмиену, её голова почти мгновенно поворачивается к моей, она улыбается ещё шире, широко раскрыв глаза.
— Господи, Кэт. Он не слепой. Он может видеть тебя, — говорю я, и Дэмиен смеётся. Даже Шэрон хихикает. Я качаю головой, прежде чем повернуться обратно к столь важному адвокату и ключу к моей мести.
— Ладно, уходи. Сколько у меня времени? — спрашиваю я, пристально глядя на него.
— Мы должны уйти отсюда в час, суд в два. — Я смотрю на часы и улыбаюсь. Я должна была знать, что Дэмиен каким-то образом даст мне идеальное количество времени. У меня больше часа с этой прекрасной женщиной.
— Поняла. Иди поброди по торговому центру. Я дам тебе знать, когда буду готова. — Он отдаёт мне честь, и, чёрт возьми, это мило. Этот мужчина, о котором мне годами твердили, что он прямолинейный, жёсткий и всегда работает, отдаёт мне честь.
— Эй, Кэт, позволь мне взять и твой номер, на случай, если я не смогу дозвониться до Эбигейл, — говорит он, поворачиваясь к моей лучшей подруге, и всё во мне рушится.
— Да, конечно, — говорит Кэт, поворачиваясь ко мне широко раскрыв глаза, прежде чем назвать свой номер.
Вот оно.
Чувство вины за то, что я использовала этого мужчину, чтобы получить своё, исчезло, когда он откровенно приставал к моей лучшей подруге у меня на глазах, получая её номер.
— Ладно, я ухожу, — говорит Дэмиен, махая нам рукой. — Обязательно собери сумку, как я просил, да? — спрашивает он, указывая на сумку с косметикой, которую он купит для Шэрон, когда я закончу. Я киваю и натянуто ему улыбаюсь, и брови Дэмиена нахмуриваются самым незначительным, почти незаметным образом, прежде чем он слегка кивает и отворачивается, доставая свой телефон, чтобы позвонить.
Кэт, Шэрон и я стоим несколько мгновений, глядя друг на друга, прежде чем я хлопаю и нацепляю счастливую улыбку обслуживания клиентов. — Хорошо! Давайте повеселимся! — говорю я и усаживаю Шэрон на свой стул, а сама бегу за материалами.
Через несколько минут у меня уже была стопка продуктов, готовых к работе, и зеркало, расположенное напротив Шэрон. Я объяснила ей, как работает праймер для сцепления макияжа, и что если у неё возникнут вопросы — остановить меня и я объясню. Я хочу, чтобы она ушла отсюда, с чувством полной уверенности, не только на сегодня, но и на любые другие будущие судебные заседания.
— Так можно ли… нанести что-нибудь на это? — спрашиваю я, указывая в зеркало на пожелтевший синяк. Это неожиданный случай, но не первый, который я вижу. Просто это может быть первый случай, когда я знаю истинный источник этого пятна, а не выдуманную историю. Шэрон улыбается мне, натянуто, неловко, прежде чем кивнуть.
— Поняла. Я буду нежной. — Затем я показываю ей различные маскирующие средства. Мы обсуждаем различные способы маскировки темных кругов (она смеётся и говорит, что они появились у неё из-за двух детей), пятен (стресс, говорит она мне) и других… пятен (изменений цвета).
Я держусь подальше от темы синяка, судебного разбирательства, от всего, кроме весёлой, девчачьей информации о макияже. За время работы с людьми я поняла, когда нужно надавить, когда задать вопросы, а когда дать клиенту посидеть в своих собственных мыслях. Пока я пробую различные тональные средства, она говорит.
— Дэмиен был спасителем, — говорит она, и я делаю короткую паузу, даже не настолько длинную, чтобы она успела это заметить, а затем продолжаю двигаться и проверять тона.
— О? — говорю я. У визажиста нет такой репутации психотерапевта, как у бармена или парикмахера. Тем не менее, когда ты целый час находишься перед лицом человека, узнавая его самые большие опасения по поводу того, что он не может легко изменить, людям легко чувствовать себя комфортно, разговаривая с тобой.
— У меня не было больших надежд. На самом деле я начала этот… процесс год назад. Потихоньку копила деньги, перевозила вещи в дома друзей. Я знала, пока всё не стало… плохо, что мне нужно выбраться. Ради моих девочек. — Я киваю, но не поднимаю глаз.
Если она хочет поговорить со мной, я хочу, чтобы она чувствовала себя максимально комфортно.
— Я разослала запросы о помощи очень многим адвокатам. Но у моего мужа — бывшего мужа — есть влияние.
