class="p1">Хватит! Нужно работать. И принять за истину, что любить нужно — всё живое!
И Хамви, и донну Недду, и даже (Ну, по идее!) с-суку Надюсика…
Разумеется, такое возможно, только когда увидишь подлинную сущность всех этих созданий — вроде той, что показала ей донна!..
Она открыла книгу.
Материала много. А спать придётся лечь не позже одиннадцати. Потому что если не выспаться — станет труднее… работать.
2. Практика
Сергей ждал её молча.
Словно знал, что она вернется уже понявшей и принявшей.
Жизнь и работу в роли Ведьмы.
Ни о чем не спросил. Она же тепло взяла его за руку:
— Сергей! Спасибо! — поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Не за что. Я только… — он чуть усмехнулся. Ухмылка, правда, вышла кривоватая, — Вербовщик. Гнусно звучит, да. Но я сам не смог. Пройти туда.
— Не расстраивайся. Там… — она запнулась, — Сложно. Чертовски трудно. Утомительно. И… страшно. Учиться и… Работать. Впрочем… — они уже вышли наружу, и теперь стояли у дверей павильона.
— Не попробовав — не узнать? Да, я понимаю. Но… Уже не попробую.
— Может, и попробуешь. Если действительно захочешь. Я так поняла, что истинно жаждущий чего-либо… Это и получает. Вопрос — в цене. Которую приходится платить.
— Понял. — он бросил на неё краткий взгляд, — Но получается, я, такой, вроде, здоровый и сильный, на самом деле — не хочу.
Подсознательно боюсь. — он прикусил губу, и она увидела, как вновь заходили желваки на скулах. Но когда он вновь заговорил, голос звучал ровно:
— А ты… Молодец. Я сразу понял — ты! Других кандидатур здесь нет. Так что прошу тебя: не будем обо мне. Раз испугавшись, я уже и не хочу. Попадать туда. И работать.
Это она могла понять. Не у всех столь «оторванные» корни, как у неё. Насчет же решимости и смелости… Что ж. Ему — видней.
Пока они разговаривали и обдумывали, Сергей успел запереть замок, и теперь вёл её по дорожке обратно — к грому музыки колонок из открытых настежь окон, смеху, гвалту голосов, и разгоряченным алкоголем и танцами, потным телам. Раскрасневшимся лицам. Гогочущим и похотливо переглядывающимся.
Потому что иначе, как возбужденную, и вожделеющую плотских утех традиционного плана, пропитанную насквозь уже чисто животными инстинктами и желаниями, толпу, она сейчас своих сверстников-земляков не воспринимала. Ну вот практически не было там, в Доме Культуры, других эмоций!
Ан нет — оказывается, были!
Когда они вошли в душное и провонявшее сивухой и потом помещение, Надюсик кинулся вдруг из угла, где явно дожидался: с вилкой в судорожно сжатой побелевшей от напряжения руке:
— Ах ты, б…, сучка вонючая! Тварь поганая! Я ж тебя сейчас …!
Доли секунды хватило, чтоб проникнуть в примитивно устроенное и раскрепощённое действием алкоголя, сознание.
Так. Злоба. Разочарование от того, что мерзкий план не удался. Желание изуродовать лицо, отомстить. Но…
Никакой «любви», или даже ревности к тому объекту, что она «коварно отбила»!
Только банальная, всепоглощающая, чёрная зависть! И ненависть!
Ну, раз так — то получи, голубка!
Увернувшись, натренированной рукой Сэра что было сил врезала бывшей подруге между глаз — та отлетела на ближайшего парня, и они вместе с ним грохнулись на пол.
«Девочки» делавшие вид, что не смотрят в их сторону, как-то сразу отвернулись совсем. Волну эмоций страха, зависти, и невольного уважения Сэра ощутила даже кожей на затылке. Те, кто «обещал» помочь накостылять коварной гадине, теперь искали, как бы свалить из Дома Культуры к такой-то матери — опасались, что она как-то вычислит их.
Правильно, в общем-то, опасались…
Парни, не столь театрально рисовавшиеся, и смотревшие на «победоносное» возвращение открыто, не придумали ничего лучше, как зааплодировать, и заорать: «Браво!», «Вот это — удар!», «Так её!», Вот уж — ведьма, так ведьма!».
Сергей тоже поаплодировал:
— А неплохой у тебя правый апперкот! Научишь?
Она взглянула ему в глаза.
Он понял. Кивнул:
— Ну, тогда пойдем ещё чего-нибудь выпьем…
На этом месте она всегда просыпалась.
Блин…
Достал уже её этот сон! Неужели это подсознательная, так за это время и не рассосавшаяся ненависть к Надюсику, (Пусть та и правда — подлая тварь!) вынуждает её каждый раз видеть именно такую картину?..
И ведь не сходишь здесь к психоаналитику.
В себе самой придется разбираться…
Вот именно — самой.
А ещё она думала, что ударь она в челюсть — наверняка сломала бы!..
— Сегодня полетаем! — миссис Ренилла внимательно рассматривала вынутую из угла метлу Сэры, — Ты что, вставляла новые прутья?
— Да! Это потому, что брала отсюда на кости для Хамви… А как вы узнали?
— Дай-ка руку. Проведи вот здесь. Нет, глаза закрой! Видишь — вернее, чувствуешь — там, где прутья не смазаны зельем облегчения, вести трудней — словно по наждачной бумаге! — Ого! А ведь верно… Это чувствуется!..
— А теперь, — миссис Ренилла перевернула пук веточек, — проведи-ка. Чувствуешь?
— Да! Здесь — словно по шерсти… Кого-то вроде кошки! Мягко и легко!
— Вот! В-принципе, верно описала, потому что шерсть кошки входит в Зелье для облегчения… Ну ладно — рано или поздно всё равно пришлось бы заняться: чтобы ты всегда могла починить, или попросту — заменить метлу! Садись. Будем изготовлять!
Изготовление заняло побольше часа, потому что некоторые ингредиенты пришлось тщательно истолочь в ступке, а кое за чем миссис Ренилле пришлось и слетать в Лидию, пока Сэра усердно долбила, отвешивала, и смешивала в огромном чугунном котле на газовой плите (Печку она попросила «не заванивать!») всё, что полагалось раздолбить, отвесить, и смешать.
Шерсть чёрной кошки она настригла как могла мелко, здоровущими портняжными ножницами — ничего более подходящего для «измельчения» придумать не смогла.
Возникшая возле стола миссис Ренилла принюхалась:
— Дьявол его задери! Слишком сильный огонь — ну-ка, подрегулируй!
Сэра так и сделала, привычно повернув ручку. Самая банальная газовая конфорка давала как раз то, что нужно: ровный и бездымный жар, в отличии от костра, при использовании которого ещё приходилось следить за дровами и упорами средней палки… Чтоб не сгорели, вывалив, как уже случалось, тщательно пестуемое многокомпонентное хозяйство в угли.
Теперь жёлто-зелёное вонючее варево кипело не так сильно, и Сэра даже открыла настежь дверь, чтобы испарения и запах ушли наружу. Миссис Ренилла одобрительно хмыкнула:
— Ну-ка, настругай и брось ещё вот это!
«Вот это» оказалось палочками не то из ревеня, не то — хрена обыкновенного, не то вообще восковыми свечками. Сушёными. Это не помешало Сэре мелко настругать их на самой обычной тёрке, и, словно морковь в суп, отправить
