изгиб тела, каждая мышца — совершенство! И уж она-то небось, не трепыхается каждое утро на турнике по полчаса!.. Если бывает белейшая, как самый белый ватман, зависть, именно она сейчас обуревала застывшую, словно мармелад, «студентку». Вот бы и ей — такое тело!!! Да и лицо…
И, похоже, именно этого донна и добивалась: чтоб она поняла, что может всё это…
«Сбодиформировать»!
Продышавшись, Сэра разлепила губы, истово покивав:
— Я чувствую, донна Недда… Этот курс мне очень нужен!
— Ну, я рада, что мы поняли друг друга! — донна с царственной грацией протянула руку, — А сейчас, будь добра, подай мне юбку и кофту. Проблема с этим батистом. Исчезает мгновенно, зато… Обратно никогда не восстанавливается!
Забравшись в постель, и пристроив настенную лампу за головой так, чтобы свет падал поудобней, Сэра раскрыла «Королеву Марго» там, где остановилась.
Однако чтение не шло. Мысли всё время почему-то возвращались к донне Недде, и её уроку.
Господи! Как ей хотелось сделать своё тело хотя бы наполовину столь же прекрасным, как у учительницы! А ведь это, судя по всему, возможно! Потому что каждый раз возвращаясь из выбранного животного, или другого существа, в человеческий образ, она сможет корректировать это тело так, как посчитает нужным! Подправить ужасные, пучащиеся коленки. Сделать поменьше, попикантней, «лыжи-ласты» сорокового размера. Закрыть плотью то место, где «трамвай проехал». Бёдра — поокруглей. Грудь… Нет — с грудью у неё всё в порядке!
С другой стороны — это не могло не напрягать… Значит ли такая коррекция, что она навсегда утратит свой первоначальный облик? И… Забудет его?
Хочет ли она этого?
Она уже отказалась от старой жизни, от того, что связывало её с «планетой Земля», с однокашниками и подругами… Матерью. Сестрой. Словом, от Прошлого.
Что же — теперь отказаться и от того последнего, что связывает её с той, старой Жекой-Евгенией? Тела и лица?
Полно! Кого она обманывает — ей всё это «отрывание корней» и так слишком тяжело далось. Достаточно вспомнить те, первые, почти бессонные ночи здесь, когда она грызла губы, вздыхала и ворочалась на вымокших смятых простынях…
Хотя то, что она здесь, и дарило чувство удовлетворения от преодоления комплексов. Повышения самооценки. Самоутверждения. Осознания того, что она теперь другая…
Сильная, независимая. Много знающая. (Или хотя бы — обучающаяся новому!)
Присутствовало где-то в глубине души и ощущение… Как бы его поточней сформулировать… Вот — «Погодите, я ещё вам всем покажу!» Но…
Но чем больше она узнавала, чем больше новых методов и приёмов осваивала, чем упорней работала на турнике и бегала по «пересечённой местности» за лесом, вырабатывая эту самую силу и выносливость, тем сильней ей становилось ясно, что не это — главное.
Доказать что-то кому-то.
Нет, не для того она пашет, как, простите, негритянка, чтобы кому-то доказать, что она…
В мозгу всё чётче и ясней выкристаллизовавалась мысль, что в первую очередь всё это необходимо ей самой!
И вовсе не нужно никому ничего доказывать. Здесь не место дурацкой показухе!
Работа Ведьмы не то что не усеяна лепестками роз и аплодисментами — она, скорее, сродни прокладыванию канавы для канализационных труб: не слишком приятна, но — необходима! Всем. А в первую очередь — самой Ведьме! Это просто…
Её образ жизни!
Так что о славе и фанфарах, так же как и о произведённом на старых знакомых впечатлении, лучше попросту забыть. Амбиции и жажда славы — не для таких как она. А, скорее, для таких, как карикатурно-рекламный Гарри Поттер. Ну, или Гэндальф — «добрых», колоритных, милых и… Работающих «на публику» волшебников!
А ведь нужны — и такие! Она отлично осознавала, что именно такие, утрированно возвышенные, с предсказуемо счастливым концом, сказки способны вселить уверенность, прийти на помощь в трудную минуту тем, кто слабоват духом. И никак не может поверить в свои силы. Поверить в то, что они реально могут изменять. И Мир, и себя.
Ну, или в крайнем случае, послужить приятным чтивом…
Правда, здесь и сейчас — ни Поттер, ни Гэндальф, ни Гед, ни Аслан не существуют.
Они, каждый со своей спецификой, обаянием, страстями и сомнениями, существуют лишь в своих, выдуманных авторами, и затем укреплённых тысячами и миллионами читателей и фанатов, Мирах. И побывать в любом таком — не проблема!
Хогвард. Шадиззар. Йотунхейм. Шир. Олимп… Закулисная Англия. Волшебный шкаф в Нарнию… Да, Миров — сотни!
Одна маленькая поправочка — вымышленных! А вымышленные менять, улучшать, или «приводить к балансу — нет смысла. Да и пусть лучше это делает автор…
А ей всё же кажется, что «работать» придётся в реальных. Которых, как сказал мэтр Администратор, много, но… не бесконечно много. И ей. Как «плохой», предстоит исправлять что-то в тех, что ещё не опустошены глобальными катастрофами-войнами. Быть может, даже в «своём».
Поэтому там, дома, знать, или даже на кончик ногтя заподозрить, что она изменилась, и на неё возложена определённая миссия — не должен никто.
Значит, нужно будет одеть маску старой Жеки, и не выделываться колдовскими трюками и сверхъестественными способностями, типа чтения мыслей, владения каратэ, и левитирования предметов… Затаиться. И выполнять задания.
Да, наверное, так.
Впрочем, чего гадать: когда настанет время — перед ней поставят и конкретные задачи. Дадут задания. Но пока что нужно «наработать» «инструментарий» для… работы.
Она подняла с одеяла книгу, бросив мимолетный взор в окно.
Чёрное небо и звёзды.
Интересно — звёзды настоящие, или как всё здесь — декорации, созданные ею самой, и мирком учёных-магов, для того, чтобы студенты чувствовали себя… Привычно?
Комфортно. Защищенно.
Чтобы ничто не мешало обучению. И осмыслению.
Ох, думается ей, что осмыслять здесь, да и вообще — осмыслять и переоценивать — придётся много чего…
Полюбовавшись, как тоненько похрапывает на печке, развернувшись мордочкой с приоткрытой пастью к закопчённому потолку Хамви, она улыбнулась.
Была ещё одна мысль, которая, словно мотылёк в лампочку, билась в её головку.
Донна Недда… Особенно — её пронзающий до самого сердца многообещающий взгляд… И… Да, чёрт его задери — в душу ей донна Недда определённо запала!
Но зачем она показала ей себя такой?!
Ведь знала, какое впечатление произведёт? Наверняка знала… И — что?
Неужели…
Нет — рано ей ещё думать о привязанностях, да ещё гомофобных… Отдушину в любви, да ещё не совсем традиционной, она пока лучше искать не станет.
Она подождёт.
Время расставит всё по местам!.. И расставит так, как надо!
Но уши при воспоминании об «Афродите» всё равно горели, и в груди что-то ёкало… И переворачивалось.
