смотрю вправо.
Но ее нет. И коврика для йоги нет. Топор переехал к Лизе. Этот неожиданный для всех союз странным образом не изменил никого из них. Есть все-таки прелесть в зрелом решении: ты не пытаешься измениться, чтобы понравиться, а после не возвращаешься к себе настоящему.
Молли купила дачу, но камина в доме нет, и на грядки она не ездит.
— Это просто вложение, — говорила мне она. — И напоминание о том, что любая история должна оставить после себя след. Моя история с Максом закончилась хорошим каменным домом, и это та история, которую я всегда буду вспоминать с улыбкой.
— Ты даже его стихи не сохранила?
— Конечно сохранила, — она засмеялась. — Я их
все Лёлик отправила, пусть у нее хранятся. Кстати, она тебе не звонит?
— Нет, а что такое?
— Просто спрашиваю. Она так с мужем сблизилась, думаю, может, у нее кто-то есть?
Сблизилась с мужем, конечно. После той тяжелой работы, на которой я отдувался за мужа, конечно, она успокоится и сблизится с ним.
— Нет, не звонит, — сказал я. — Передавай ей привет.
Я наблюдал за своим окружением и видел, как в нем появилось некое движение после многолетней стагнации. Как будто все они пересекли какой-то рубеж и теперь хотели окружить себя только нужными и правильными вещами на оставшиеся пару десятков лет. Вокруг всё двигалось и подталкивало меня к действиям, потому что только я остался на своем месте.
Но мне нужна была еще одна показательная гроза, чтобы изменения стали неизбежностью. Нужно было еще одно подтверждение тому, что жизнь — это не только сухие факты, но и эмоции и ощущения. Но кругом была пока что одна тишина. Она вздувалась, сгущалась, разговоры вокруг с шорохом исчезали. И когда настал благоприятный момент, произошло то, что я вообще не мог себе представить. Это было даже неожиданнее внезапно вспыхнувшей любви Лизы и Топора…
Я возвращался от Мери поздно вечером. Кстати, мы договорились и вместе будем доводить до ума сценарий моего мультфильма, над которым все должны плакать. Сначала я хотел справиться сам, но подумал, что нужно добавить женского драматизма. Женщины из всего могут сделать трагедию, даже Мери. Она и предложила мне включить в сценарий такую фразу, которая врежется в память и заставит задуматься над ней. Мальчик в ее версии моего мульта должен будет сказать: «Прости, Пирос. Я тебя люблю, поэтому сделал тебе больно». Есть в этой фразе что-то жизненно-философское, но мне кажется, над ней нужно еще поработать, нужно добавить что-то про предательство.
Предвидя, что к полуночи лошади только начнут активничать, я решил не спешить домой и зашел в паб выпить чего-нибудь. Играла громкая музыка, а посетители с выпивкой в руках двигались в такт, что было похоже на какой-то ритуальный танец.
Я взял пива и пошел к самому дальнему столику у стены. Там сидел кто-то. Мне показалось знакомым его лицо, а тот факт, что паб находится в двух шагах от нашего дома, навел меня мысль, что этот кто-то точно должен оказаться моим соседом, просто в темноте я не могу разглядеть кто именно. Я подошел ближе.
Это была Сима. Она меня узнала первой и даже пригласила рукой сесть.
— Я на минутку, — сказал я, почему-то извиняясь.
— Посидите уж, вместе пойдем потом. Я тоже недолго.
Я уполовинил бокал пива, посмотрел на нее. Она уже не была похожа на Мадам Икс. Волосы распущены, в глазах вместо трагедии траур. Мне эти изменения показались забавными и, осмелев после еще нескольких глотков пива, я сказал:
— У вас такое траурное лицо, как будто умер муж.
— Да, вчера.
Я чуть было на автомате не сказал «поздравляю», но застыл с бокалом у рта. Я чувствовал себя скотиной, свиньей, бараном, козлом — всеми животными одновременно. Не потому, что я так неудачно пошутил. Мою шутку она даже не заметила. Я был животным, потому что еще недавно хотел смерти ее мужа.
Нужно было что-то ей сказать в ответ.
— Безболезненно, надеюсь?
— Да, во сне.
Фуф, полегчало… не мучился человек, как раз такой смерти я ему и желал.
— Это должно было случиться, у него давно проблемы с сердцем.
Я вконец успокоился. Мои желания тут не при чем. Человек болел, человек ушел. Всё. Теперь понятно, почему он не хотел разводиться с женой. Не хотел уходить один. Хотел, чтобы кто-то помянул его, пусть даже в компании с соседом в пабе.
За Симу я теперь не беспокоился. Я был уверен, что статус вдовы дает ей право выбора и она найдет в жизни то, чего действительно сама хочет. И еще раз убедился, что жизнь после смерти есть.
Глава 30
≪У меня был миллион
шансов и один телефон,
и я ничем из этого
не воспользовался≫.
А дома меня поджидала новая смерть. Умер Клаус Шульце, король электронной музыки. Его музыка сопровождала меня всю мою жизнь. Не то чтобы я был большим ее поклонником или с ней мне легче работается или спится. Просто она — часть меня. Из электронных синтезаторов он мог добывать все, что мне казалось важным, все мои самые глубокие переживания, самые тайные чувства. Он умел играть то, что так красиво не могу нарисовать я. Когда не хватало красок, я черпал идеи из его синтетических поэм. Ушел очередной из мастеров, оставляя после себя свою историю, свое творение и свою жизнь. Так обычно бывает, очень жаль.
Мне Клаус оставил гигабайты музыки и десятки виниловых пластинок, которые сперва покупал мне дед, а после и я сам искал и находил их в немецких антикварных магазинах и на блошиных рынках. Он останется со мной навсегда. И вдруг я осознал, что мне очень хочется жить. Не просыпаться рано утром и вынужденно проживать еще один день, а жить с удовольствием. Радоваться, что проснулся, иметь причину, чтобы просыпаться утром.
Я закрыл глаза и уснул, несмотря на топот сверху. Проснулся посреди ночи от какого-то беспокойства. Наверное, что-то приснилось, но я не мог вспомнить что. Запомнить сон мне удавалось так редко, что я даже завидовал тем, кто умеет их пересказывать. Я был в состоянии запомнить только ощущения, поэтому машинально проверил все части тела в надежде, что сон был не очень реалистичным. Но оказалось наоборот. Я хотел было снова уснуть, не обращая внимания на рефлексы, но не получилось.
— А тебе что приснилось? — В ответ была тишина.
Лишь шорох простыни от ритмичных движений. Жаль, что сила мысли не работает, подумал я, вспомнив о Еве
