Когда в конце концов связь выплыла на поверхность, первой реакцией Шэз было убеждение, что у нее начались галлюцинации. Сама идея казалась настолько ошеломляющей, что ее трудно было воспринять всерьез. Она вдруг с удивлением заметила, что нервно хихикает, как ребенок, который еще не научился правильно реагировать на чужую боль. «С ума сойти», — тихонько бормотала она, во второй раз перепроверяя все семь стопок газет, чтобы убедиться, что ей это не померещилось. С трудом поднявшись на ноги, она попыталась расслабить сведенные судорогой мышцы и поковыляла в спальню, на ходу стаскивая одежду. Воспринять подобное в полчетвертого утра было нелегко. Поставив будильник на половину седьмого, Шэз повалилась ничком на кровать и рухнула в сон, как грузовик с эстакады.
Шэз снилось игровое шоу, где победители получали право выбрать себе смерть. Когда зазвенел будильник, ей он показался звонком на электрическом стуле. Все еще ничего не соображая со сна, Шэз в первую минуту решила, что газеты и то, что она в них раскопала, — всего лишь продолжение ночного кошмара. Она откинула одеяло и на цыпочках прошла в гостиную, как будто звук ее шагов мог спугнуть открытие.
В гостиной на полу лежали семь разворошенных стопок ксероксов. Сверху каждой стопки лежали странички с объявлениями о развлекательных мероприятиях. И на каждой имелось сообщение о приезде или нашумевшее интервью с одним и тем же человеком. Как ни крути, а выходило, что один из главных любимцев английских телезрителей был как-то связан с исчезновением и предполагаемым убийством по меньшей мере семи девочек-подростков.
Настало время поделиться своим открытием.
Как и думала Мики, заставить языки болтать оказалось совсем нетрудно. Каждый раз, когда она посещала реабилитационный центр, где Джеко учили пользоваться его новой искусственной рукой, они старательно закрывали дверь в палату и садились как можно ближе, чтобы, когда придет сестра или физиотерапевт, со смущенным видом отскочить друг от друга.
На работе Мики выбирала для звонка ему то время, когда соседние столы были заняты и она могла не сомневаться, что ее разговор услышат. В этих разговорах с ним веселый оживленный тон, когда через равные промежутки звучало его имя, перемежался с тихими, интимными интонациями, которые у ее коллег, не обладавших особым воображением, должны были ассоциироваться исключительно с любовной воркотней.
Наконец, чтобы придать делу дополнительное ускорение, потребовались скандал и драма. Мики остановила выбор на приятеле из бульварной газетенки средней руки. Через три дня газета разразилась статьей:
ИЗВРАЩЕНЕЦ ПРЕСЛЕДУЕТ НОВУЮ ВОЗЛЮБЛЕННУЮ ДЖЕКО ВЭНСА
Новая подруга известного героя Джеко Вэнса, спасшего жизни двух детей, стала мишенью чудовищной травли, проявившейся в вандализме и подметных письмах.
С начала их головокружительного романа тележурналистке Мики Морган
— мазали краской машину,
— засовывали в почтовый ящик дохлых мышей и птиц,
— присылали домой анонимки грязного содержания.
Парочка познакомилась, когда она брала интервью у него — мирового рекордсмена по метанию копья, попавшего в больницу после страшной дорожной аварии, той самой, в которой благородный героизм Джеко стоил ему правой руки и надежды выиграть олимпийское золото. До сего времени оба пытались скрывать свои отношения.
Однако нашей газете удалось получить эксклюзивное право пролить свет на тот факт, что их секрет стал известен некоему лицу, имеющему зуб на двадцатипятилетнюю Мики, красавицу блондинку, популярного корреспондента «Шестичасовых новостей».
Вчера вечером в своем доме в западной части Лондона Мики сказала: «Это был настоящий кошмар. Нам дела нет до того, кто за всем этим стоит. Единственное наше желание, чтобы нас оставили в покое.
Мы держали наши отношения в тайне, потому что хотели лучше узнать друг друга, избежав ненужной огласки. Наше взаимное чувство очень сильное. В личном общении этот человек еще обаятельнее, чем тот герой, которого видят все.
Он такой храбрый и такой замечательный! Чего удивляться, если я от него без ума? Мы сейчас хотим одного — чтобы прекратилась эта жестокая травля».
Представитель Джеко, проходящего сейчас интенсивный курс реабилитации и физиотерапии в одном из лучших лечебных центров Лондона — Мартингейл-клиник, сказал нам: «Джеко буквально вне себя, что кто-то подобным образом преследует Мики. Она — самая замечательная женщина из всех, встреченных им на жизненном пути. Кто бы ни стоял за этим, Джеко очень надеется, что полиция поймает этого подонка раньше, чем тот совершит очередную грязную выходку».
Джеко, разорвавший свою помолвку с (продолжение читайте на с. 4).
Неделю-другую тема широко освещалась в прессе, потом писать о ней стали меньше, но она всплывала всякий раз, когда с одним из мнимых любовников что-то происходило. Вот Джеко выписывается из реабилитационного центра и попадает в свою прежнюю жизнь. Вот он устраивается на телевидение вести спортивные репортажи. Мики переходит на работу ведущей в отдел утренних новостей. Джеко добровольно помогает врачам в отделении, где лежат безнадежно больные. Все это так или иначе подогревало интерес к их выдуманному роману. Скоро они поняли, что, если хотят избежать пересудов в разделе слухов и сплетен, им нужно хотя бы раз в неделю где-то появляться вместе, изображая влюбленную парочку. Часто после ночного клуба или совместных занятий благотворительностью Джеко, зная, что за ними следят, оставался на ночь под одной крышей с женщинами. Примерно через год такой жизни Мики пригласила Джеко на ужин в компании Бетси.
Кулинарные таланты ее любовницы не покинули ее с тех самых пор, как она стряпала для банкетов и в пансионах. Проглотив последний кусочек, Джеко одарил обеих женщин своей самой плотоядной ухмылкой:
— Наверное, это плохо, если мне, чтобы подобреть, понадобилась такая исключительная еда.
Бетси скромно улыбнулась:
— Вы еще не пробовали пудинг-карамель с домашним ореховым мороженым.
Джеко сделал вид, что шокирован:
— Будь я полицейским, вы могли бы сесть в тюрьму за подобное предложение.
— У нас на самом деле к тебе предложение, — сказала Мики.
— Что-то подсказывает мне, что это не секс втроем, — откликнулся он, легко покачиваясь на стуле.
— Вы могли бы попробовать, только были бы несколько разочарованы, — сухо сказала Бетси, — а сомнения в собственной сексуальной привлекательности вредят тому, что американцы так мило называют самоуважением.
Мики стало не по себе, до такой степени улыбка Джеко напомнила ей Джека Николсона.
— Бетси, дорогая, если бы вы знали, как именно я предпочитаю проводить время со своими женщинами, вы были бы только благодарны мне за отсутствие интереса.
— На самом деле то, что мы этого не знали, стало одной из причин, почему мы столько тянули со своим предложением, — сказала Бетси, ловко счищая с тарелок остатки еды и унося их на маленькую кухоньку.
