важности совещания.
«В холеном лице лорда, — говорит Лохматов, — мы угадывали беспокойные мысли. Он боялся нашей победы…»
Викентий Александрович задумчиво рассматривает фотографию 1944 года. В январе сорок четвертого года он стал коммунистом. После службы в Советской Армии он продолжал оставаться на переднем крае, придя на работу в уголовный розыск. А должность у «стремительного» майора нелегкая и почетная — служить трудовому серпу и молоту, охраняя и защищая их щитом и мечом.
С. Подлипский
Слово о милиционере
Хочу рассказать о хорошем человеке, который принес людям немало добра и помогает искоренять зло, увы, еще существующее в нашем мире. Человека этого любят товарищи по работе, его ученики, к нему с уважением относятся и те, к кому он приходил на выручку, даже многие из тех, что оказались виноваты перед законом, перед обществом и понесли благодаря его стараниям заслуженное наказание. Не скрою, мне он очень понравился, и я буду рад, если это чувство симпатии сумею передать читателям.
Почти у каждого из нас бывает в жизни свой «звездный час», когда мы совершаем поступок, требующий предельного напряжения всех сил, надолго остающийся в памяти и нередко определяющий дальнейший наш путь. Я раньше считал, что для Дмитрия Александровича Большакова этим часом был тот, когда он, тяжело раненный, истекающий кровью, задержал вооруженного бандита. Орден Красного Знамени получил в мирное время. Немного в стране таких милиционеров, а в нашей области — один. Когда я спросил Большакова, он смущенно улыбнулся:
— Да, верно, такое не забудется, тем более, что отметины в правом боку надолго остались. Но я своим, если хотите, «звездным часом» считаю другой. Перед коллективизацией умер отец, и осталось нас у матери шестеро. Старшие мужики — брат Николай, тринадцатилетний, да я — одиннадцати лет. Пришла весна, надо пахать, боронить, сеять. Лошаденка была. И поехали мы в поле. Мать благословила нас на доброе дело, а сама дома осталась хозяйничать. Наладили мы плуг, впрягли коня — и — ну, пошли. Брат держится за одну рукоятку плуга, я — за другую. Земля тяжелая, силенок у нас после полуголодной зимы — немного. Висим мы на плуге, стараемся, чтобы борозда была ровной да глубокой. Не очень-то у нас получается. А тут еще тетка пришла, глядит и горько плачет: «Как же вы, сиротинки малые, дальше жить будете?» Расстроились сначала, а потом приободрились: «Какие же мы малые?» До конца загонки добрались, коня остановили, сами на землю упали, отдышаться не могли.
И все-таки мы это поле вспахали дней за пять, засеяли. Пришел день, зазеленели всходы. Стоим мы всей семьей, радуемся, а мать обняла, поцеловала нас и говорит: «Спасибо, пахари!» И тогда я понял, какая это великая сила — работа.
Дмитрий Александрович любит слово «работа», произносит его с удовольствием, словно хочет, чтобы и вы прониклись таким же чувством. «Выполнили мы эту работу» — о том, как в считанные минуты под огнем фашистов наладили связь штаба фронта со Ставкой Верховного Главнокомандования.
«Пошла у нас работа» — после войны в далеком Кудымкаре обучал мальчишек сапожному ремеслу. «Понравилась мне эта работа» — об уголовном розыске. «Очень трудная эта работа» — о воспитании детей.
Главным делом своей жизни Дмитрий Александрович считает работу в милиции, в уголовном розыске. Очевидно, здесь в наибольшей мере проявились его трудолюбие, настойчивость, уважение к людям и ненависть к злу. Но прежде чем стать сыщиком (а такая должность официально числилась в штатах уголовного розыска два-три десятка лет назад), Большаков успел поработать в колхозе, закончил ФЗУ, стал закройщиком на «Североходе».
Ветеран милиции Д. А. Большаков.
— Да, был сапожником. Хорошая работа. Помните, у Гоголя: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного, — говорит Большаков.
И пошел бы он дальше по этой линии, если бы не райвоенком. После учебы в кожевенно-обувном техникуме снова вернулся Дмитрий на «Североход». А тут настала пора в армии служить.
— Хотим послать тебя в военное училище связи, — сказал военком. — Характеристика хорошая, комсомолец. А в воздухе, чуешь, порохом пахнет.
И Большаков согласился. Из училища выпустили его лейтенантом в конце июня 1941-го, когда вовсю уже полыхала война. И сразу на фронт. Командир роты и дивизиона, помощник начальника связи дивизии… Фронты: Ленинградский, Волховский, 3-й Прибалтийский, 2-й Украинский, Забайкальский. Я вовсе не собираюсь описывать всю военную биографию Дмитрия Александровича, это заняло бы слишком много места. Побывал под огнем косым и трехслойным, под навесным и прямым. Служил связистом в пехоте и даже в кавалерии. И везде начальство знало: Большаков надежен. И солдаты тоже знали: офицер Большаков вместе с ними готов идти на самое трудное дело: если совсем есть нечего, покажет, какой кусок кожаной подошвы «очень питательный», и махорку свою отдаст. Ибо сам некурящий. Орденами и медалями да двумя ранениями, контузией отмечен его фронтовой путь.
Как-то в конце августа 45-го, проснувшись в непривычной постели, в небольшом китайском городке, куда их часть попала, преодолев Большой Хинганский хребет, задумался Большаков: «Повезло тебе, Дмитрий. На войне — от звонка до звонка, а руки-ноги целы, голова на месте. Побывал в Польше, Румынии, Германии, Монголии, Чехословакии, Венгрии, Китае. Видел Бухарест, Будапешт, Варшаву, Прагу. Да еще «трофей» бесценный с войны привез — Машу-уралочку».
С Машей он познакомился еще в Прибалтике, учил ее телеграфному делу да и влюбился. Подал рапорт. Последовал приказ по полку об узаконении женитьбы капитана Дмитрия Александровича Большакова и младшего сержанта Марии Алексеевны Титовой.
После демобилизации на Урале пожили-поработали. Очень тянуло Дмитрия домой, и уговорил он Марию уехать в ярославские края. Хотел снова в сапожники, вернее, в модельеры, ведь техникум с таким уклоном кончил, но вызвали коммуниста Большакова в райком и сказали, что нужно работать ему сейчас в милиции, а профессию, дескать, не забудешь, снова вернешься к ней потом.
Стал Большаков старшим сыщиком. Оперативной подготовки нет, знаний криминалистики — никаких, если не считать, конечно, знакомства с «Записками о Шерлоке Холмсе». Зато были трудовой и боевой опыт, стремление помогать людям и умение учиться, впитывать в себя знания. Крепкий, толковый фронтовик пришелся по душе оперативникам 1-го отделения милиции Кировского района, а затем и горотдела. Среди них было немало фронтовиков. Первый вопрос: «Где воевал?» А иногда и спрашивать не надо: по медалям видно — «За оборону…», «За освобождение…», «За взятие…»
Много лет прошло с той поры, а не забыл Большаков своих первых учителей по уголовному розыску — Александра Евграфовича Карпова, Александра Михайловича Рябова, а особенно Андрея Алексеевича Климова. Последний стал для Дмитрия образцом
