подобен попытке найти нечто темной ночью с помощью маленькой лампы. Ночь черна, как смоль, и лампа неясно освещает землю на два-три фута. Виден лишь небольшой клочок земли, большая часть остается невидимой. И вывод, к которому приходят относительно того, что видится, будет гипотетичным. Через некоторое время, по мере того, как человек с лампой продвигается, он видит немного больше, и возникает необходимость пересмотреть или изменить вывод. По мере того, как человек продвигается все дальше и дальше, все время становятся видимыми все новые и новые вещи, и поэтому вывод изменяется снова и снова.
Следуя, как она это делает, греческой школе логики, западная наука никогда не может прийти к окончательному выводу. Поэтому все ее выводы противоположны, временны и основаны на знании, приобретенном до настоящего времени. Вот почему ни одна истина, к которой пришел Запад, не является абсолютной. Она не тотальна. Все его истины и выводы не совершенны. Но истина никогда не может быть несовершенной или неполной, и все, что несовершенно, будет не истиной. Вывод, который нам потребуется изменить завтра, в действительности не является истиной даже сегодня. Она просто представляется истиной. Только то может быть истиной, что нам никогда не надо изменять. Поэтому выводы, которые объявляются Западом истинами, на самом деле являются относительными истинами, основанными на знании, приобретенном до сих пор, и подлежат изменению в соответствии со знанием, которое будет получено завтра.
Индийская система рассуждения не похожа на исследование истины с помощью лампы. Она подобна исследованию темной ночи в ослепительном слиянии вспышки молнии, когда все становится видимым одновременно. Не так, что сейчас видно нечто — некая часть, некоторое время спустя — другая часть, затем еще что-то. Нет, индийский путь не таков. В индийской системе исследование открытия истины происходит за один раз, все открывается в одно и то же время. Все дороги тянутся к горизонту, и все, что бы это ни было, видится одновременно во вспышке молнии. Нет возможности для какого-либо изменения в будущем, поскольку было увидено целое.
Западный метод, называемый «Логика», исследует истину посредством процесса мышления. Индийский путь, который мы называем «Опыт» или «Мудрость», раскрывает все вещи за один раз подобно вспышке молнии, в результате чего истина проявляется такой, как она есть, в ее тотальности, не оставляя места для изменения. Как результат, нет никакой возможности для изменения в том, что сказал Будда или Махавира или Кришна. Но западные мыслители, склонные к сомнению и беспокойству, сомневаются, может ли то, что Махавира сказал двадцать веков веков назад, быть все так же истинным сегодня. Им представляется обоснованным выдвигать также сомнения. За такой период времени нам следовало бы ожидать двадцать пять тысяч изменений, если бы мы искали истину с факелом. Новые факты будут возникать каждый день, и мы будем вынуждены изменять или преобразовывать старые. Но истины, заявляемые Махавирой, Кришной или Буддой, являются откровениями. Это не истины, которые находят при свете лампы. Они были увидены, узнаны и открыты в ослепительной вспышке молнии неподвижного ума — ума, лишенного мыслей. Истина, которую узнал Махавира, не была открыта им постепенно, иначе он не мог бы узнать полную истину. Он узнал ее в ее тотальности за одно единственное мгновение.
Я хочу сказать вам следующее: все, открытое в ее тотальности, посредством мудрости Востока, включено в эту короткую сутру. Оно там в своей тотальности. Вот почему мы в Индии заявляем, что сперва вывод, а затем уже исследование. Объявление истины делается вначале, затем мы обсуждаем, как истина может быть познана, как она была познана и как это может быть объяснено. Эта сутра является объявлением — декларацией. Остальная часть книги не существенна для тех, кто может постичь полный смысл из объявления. Ничего нового не будет изложено во всей упанишаде: истина будет пересказываться по-разному снова и снова. Остальная часть книги предназначена для тех, кто слеп к сверкающей вспышке молнии и упрямо настаивает на поиске истины с помощью лампы. При свете этой лампы истину можно выбирать из каждой строки Ишавасья-упанишады по очереди. Но в этой великой сутре в первую очередь представляется рассматриваемая тема во всей ее полноте. Вот почему я сказал вам, что эта сутра столь уникальна — она говорит все. Теперь давайте попытаемся понять ее. Она заявляет, что целое рождается из целого. И все же то, что остается в запасе, всегда есть целое: в конце поглощается целым, и даже тогда целое вовсе не увеличивается, оно остается таким, каким было ранее. Это очень антиматематическое утверждение. П. Д. Успенский написал книгу под названием «Терциам Органум». Он был известным математиком России, а затем стал мистиком вместе с другим замечательным святым Запада — Гюрждиевым. Он был математическим гением. Его интеллект достиг высот и глубин его предмета.
Первое утверждение, которое он делает в своей чудесной книге, таково: в мире есть только три великих канона мыслей. Первый, под названием «Органум», написанный Аристотелем, отцом западной науки Логики. «Органум» означает «принцип знания». Вторая книга написана Френсисом Бэконом и называется «Новый Органум» — новый принцип знания. И третьей является его собственная книга, которая называется «Терциам Органум» — третий принцип знания. За этим утверждением следует одно короткое предложение, которое озадачило многих людей. «Прежде, чем существовал первый, был третий». То есть, в мире уже был третий принцип до того, как был открыт первый принцип. Первая книга была написана Аристотелем две тысячи лет назад, вторая была написана Бэконом трехсот лет назад, и третья была написана около сорок лет назад. Но Успенский говорит, что третья существовала в мире до того, как была написана первая, хотя он написал эту третью книгу всего сорок лет назад. Когда его спрашивают о смысле этого безумного, нелогичного утверждения, он отвечает: «Все, что я написал, написано не мной, я просто провозгласил это». Земля была под воздействием тяготения до того, как родился Ньютон. Земля притягивала камень до его рождения таким же образом, как она делает это до сих пор. Ньютон не придумал принцип всемирного тяготения, он только открыл его. Он открыл то, что было скрыто. Он сделал известным то, что было неизвестно. Но тяготение уже было до Ньютона, иначе не было бы самого Ньютона. Ньютон не мог бы родиться без тяготения. Тяготение может существовать без него, но он не может существовать без тяготения Земли. Оно уже существовало, но не было известно в мире.
Успенский говорит, что его третий принцип существовал до того, как был известен первый. Совсем другой вопрос,
