Я приготовлю тебе индейку, если захочешь, только ложись в эту чертову кровать.
Оливия корчится от смеха, сжимая одеяло. Я хватаю ее за бедра и бросаю на кровать. Она с криком и хихиканьем переворачивается, ложится на спину и устраивается посреди кровати.
— О, да, — стонет она. О, нет. Мой бедный член. Он буквально скачет за молнией моих джинсов, ведь она стонет на моей кровати. Раскинув руки, она протягивает: — Это потря-я-я-ясающе.
Конечно потрясающе. Этот матрас вышел мне в пятнадцать тысяч, включая налоги. Вы не ослышались. Пятнадцать гребаных штук за матрас, но он стоит каждого потраченного цента.
Руки в кармане, я наблюдаю за ней с улыбкой, запоминая ее, пока она катается по нему. Ее не беспокоит ни то, что дергается дверная ручка, ни то, что Кара зовет ее.
— Ливви? — Кара сильно стучит пять раз подряд, затем два раза послабее. — Ты там, детка?
— Ага.
— Ага? Ну, выходи оттуда. Мы едем домой.
Оливия садится и смотрит на дверь. Она поворачивается на меня, будто не знает, что, черт возьми, делать, словно хочет, чтобы я принял решение за нее. Очевидно, что я не могу этого сделать. Если бы это был мой выбор, я бы продержал ее здесь все каникулы. Все это время мы были бы голыми, пробовали некоторые гимнастические упражнения.
Я вздохнул, провел рукой по волосам, пытаясь избавиться от этих мыслей.
— Если ты не хочешь оставаться, все в порядке.
Ее губы раскрываются, голова наклоняется в сторону, изучая меня.
— Вообще-то я… — уголок ее рта приподнимается. — остаюсь.
Я хлопаю в ладоши и кричу беззвучное «да!», прежде чем нырнуть в кровать, обхватить ее руками и заключить ее в объятия, пока она дико смеется. Наконец я вскакиваю и бегу через всю комнату к комоду, откуда достаю футболку и треники. Я вопросительно показываю на штаны — она в них утонет. Она гримасничает и отрицательно мотает головой.
— Какого хрена? Картер Беккет, ты там? — Кара дергает ручку. — Картер, немедленно открой эту гребаную дверь! Эм, выбей ее! Держи свой член подальше от моей лучшей подруги!
Бросив футболку Оливии, я поворачиваю замок и распахиваю дверь, показывая на свое тело.
— Я полностью одет, и мой член в штанах, там, где ему и место, большое спасибо.
Кара выглядит одновременно и не впечатленной, и шокированной. Эммет, наоборот, широко улыбается, когда заглядывает в комнату. Он начинает смеяться, когда видит Оливию на кровати. Он явно пьян.
— Боже мой! — кричит Оливия, стоя на коленях по центру кровати и прижимает мою футболку к своему телу. — Кара, смотри! Он дал мне футболку, чтобы я в ней спала. Она мне как платье!
У Кары в шоке открывает рот, взгляд мечется между нами. Она сдается и поднимает руки вверх.
— Что, блять, здесь происходит?
— Я просто собираюсь поспать, — Оливия сбрасывает футболку и зарывается в одеяла. Ее голова исчезает между подушками, в итоге видны остаются лишь ее руки, которые она держит высоко в воздухе. — Я выгнала Картера Беккета из его собственной кровати. Кто-нибудь, сфотографируйте это! Не думаю, что такое случалось раньше!
Не случалось. С Оливией много такого, чего мне до этого не хотелось делать.
Оливию подкидывает от тяжести тела Эммета, когда он плюхается на матрас. Они прижимаются друг к другу, он держит свой телефон над их головами, делая снимки, пока они хихикают, как пара дурачков. Я бы тоже туда хотел заползти.
Зачеркнуть. Я действительно хочу туда заползти. И вышвырнуть моего лучшего друга к чертям собачьим.
Кара тычет пальцем мне в лицо, и смотрит, как всегда, своим страшным взглядом.
— Я слишком пьяна, чтобы кричать на тебя. Если ты причинишь ей боль, будь готов съесть свой собственный член. Слышала, он огромный, так что супер, что у тебя нет проблем с аппетитом, — ее безумные глаза перемещаются между моими. — Понял, Картер?
Я обещаю: — Торжественно клянусь, что не причиню вреда Оливии Паркер.
Она похлопывает меня по груди и отворачивается к кровати, где все еще прыгают ее лучшая подруга и парень.
— Порой мне кажется, что у меня есть дети, — она подходит, стаскивает Эммета с кровати и целует Оливию в щеку. — Веселись, будь аккуратна и не принимай глупых решений.
Оливия отдает ей честь.
— Так точно, мам.
Кара закатывает глаза, но смеется, проходя мимо меня, а Эммет закрывает дверь, насупив брови. Через минуту входная дверь открывается и закрывается, оставляя дом в непривычной тишине.
Никогда не думал, что окажусь сегодня здесь, наедине с Оливией, в своей кровати.
Ее кудри спутались, а одеяла сбились вокруг ее талии. Она похожа на антихриста, сидя так в кровати, с этими темными волосами, взглядом, платьем, что так резко контрастируют с мягким белым постельным бельем. В моей голове роятся только ужасные, грязные, откровенно пошлые мысли. Антихрист.
— Ты выпросила пижаму и собираешься спать в платье?
Он медленно, по-дьявольски улыбается, когда соскальзывает с кровати.
— Я ждала пока Кара уйдет, чтобы снять его.
Я будто проглотил язык, когда вижу, как она уверенно идет ко мне… И проходит мимо.
— Хорошо. Я… — я показываю пальцем в сторону двери. — Дам тебе немного личного пространства.
Я тянусь к ручке, когда рука Оливии сильно давит на дерево и захлопывает дверь, как только она открывается. Волосы на моем затылке встают дыбом, когда она щелкает замком, и я понятия не имею, что делать. Я стою здесь как осел, уперевшись взглядом на запертую дверь, потому что сейчас я не могу смотреть на эту женщину, ну, если хочу удержать себя в штанах. Я в двух секундах от того, чтобы повалить ее на кровать и сорвать с нее это платье.
Комната наэлектризована, будто вот-вот ударит молния.
Я делаю глубокий вдох и с облегчением выдыхаю, когда слышу захлопывающуюся дверь ванной. Опустившись на край кровати, я пялюсь в потолок, пытаясь держать себя в руках.
Я поправляю выпуклость в штанах, что больно, и пытаюсь избавиться от возбуждения разговором о чувствах.
— Эй, Олли, — тихо зову я. Я мотаю головой и провожу руками по лицу. — Я думаю, нам стоит поговорить о… — Господи, как же тяжело. — Ты мне нравишься, — пролепетал я, по меньшей мере, второй раз. Я разговариваю с дверью. — Я подумал… может, мы могли бы… я мог бы… может, ты научишься доверять мне, ну, дашь мне шанс, если я покажу тебе… что ты можешь мне доверять… — когда я заканчиваю, это едва слышный шепот, потому что понятия не имею, какого хрена я делаю.
Тишина.
А потом: — Завтра.
Я вскакиваю на
