на всех местных картах. Вход был образован в граните синеватого оттенка, отчего Пещеры казались жутковатыми. А ещё возникала непрошенная мысль, что морозные пауки не просто так выбрали их местом своего обитания, а потому, что стены удивительно подходили к их кобальтовым спинкам, как моднице идёт дорогой наряд.
Виара достала короткий факел, смочила его маслом и подожгла, после чего медленно вступила под свод пещеры. И сразу дневной свет остался позади, будто отрубленный топором, а темнота шагнула к незваной гостье со всех сторон разом, приникла к острым плечам, дохнула холодом в затылок. Отблески факела плясали по влажным стенам. Страх волной прокатился по спине, и Виара сглотнула неприятный ком в горле.
— Не бойся, друг, ночного леса! Загадки, тайны он хранит, — она начала напевать песенку, слова которой сами собой рождались в голове, всплывали из Матерь знает каких глубин, — шаг за зеленую завесу, туда, куда ведут мечты. Не бойся тьмы, она покров лишь, что сказку бережно хранит… А-а-а!
Допеть Виара не успела, потому что раздался оглушительный шум. Сотни летучих мышей, потревоженные, сорвались со своих мест и заметались под сводом пещеры, хлопая широкими кожистыми крыльями и разгоняя застоявшийся воздух. Под этот аккомпанемент Виара бросилась бежать, скользя на влажных камнях, и кровь стучала у неё в ушах, сливаясь с шумом невидимых крыльев.
Впереди показалось свечение. Сначала далекий отблеск появился на стенах, словно мазок голубой акварелью, легкий, едва заметный. Потом он стал набирать цвет, и вот вскоре сам воздух наполнился синим сиянием. Здесь, в глубине пещеры, было душно и вместе с тем холодно. Заворожённая зрелищем, Виара не сразу заметила, как продрогла. Руки стали ледяными и побелели, мертвой хваткой сжимая факел, изо рта вырывались призрачные облачка пара, нос раскраснелся, а кончики длинных ушей онемели. Но Виара не обращала на это все внимания. Замирая, она во все глаза смотрела на развернувшуюся перед не картину.
Пещера расширялась, образуя просторный зал. И весь он: пол, выступы, наросты и даже частично стены, — был покрыт пауками. Они были довольно крупными, размером с собаку, отчего в желудке родились страх и отвращение и устремились наверх к горлу. Гладкие тельца и мохнатые лапы пещерных обитателей были синими и светились нежным голубым светом. На спинке каждого паука красовался не то крест, не то четырехугольная звезда, напоминавшая застарелый шрам. Пауки спали. Ни один из них не шевелился, когда Виара появилась в их зале, и они оставались неподвижными ещё с минуту, давая ей возможность вдоволь полюбоваться их жутковатой красотой. Но как любой алхимик одним своим присутствием вносит изменения в эксперимент, так и Виара изменила температуру воздуха, его состав, нарушила тишину и Матерь знает, что ещё, но пауки зашевелились. Открылась первая шестерка глаз, потом ещё одна и ещё, и вскоре вся пещера горела сотнями голубоватых сфер. Воздух наполнился шорохом и клацанием, и Виара ещё некоторое время чувствовала себя в безопасности, но когда все пауки разом вдруг зашевелились, словно страшное кобальтовое море, страх хлестнул её кнутом. Она вдруг подумала, а как она будет побывать какие-то органы (с перепугу она даже забыла, как они называются) у существ, одна лапка которых будет длиной с её руку. И таких у них по восемь штук! Досадное неравенство.
Где-то на задворках памяти всплыло воспоминание, что морозные пауки безвредные, если их не беспокоить. Нервно выдохнув, Виара решила выбираться. Она аккуратно поставила ногу назад и едва не наступила на паука! Лишь в последний момент она извернулась и сунула каблук в свободное пространство. А жители Пещер тем временем обступили её со всех сторон.
— Милые паучки, — хихикнула Виара, переставляя вторую ногу. — Хорошие паучки. Не бойся, друг, ночного леса, да? Загадки. Тайны. Он. Хранит.
Так с каждым словом старой песни она делала шаг за шагом, и ей даже показалось, что стало светлее и впереди забрезжил отсвет дня, а воздух стал теплее. Осталось пройти совсем немного, и воодушевленная, Виара даже не очень переживала, что по-прежнему окружена пауками. К чему переживать, если выход должен быть уже близко? Она снова подняла ногу и осторожно поставила её вперед.
Вот только на этот раз под каблуком оказался солевой нарост, покрытый блестящей влагой. Нога поехала, и Виара не успела ничего сделать. падая, она взмахнула руками, и факел взлетел к потолку, а потом рухнул на синие спинки. Раздался жуткий скрежет, светящееся море заволновалось, яростно зашипело от боли. Вот только Виаре было не до того. Она не смогла удержать равновесие и всем телом свалилась в кучу морозных пауков.
Шипение и тонкий-тонкий свист заполнили воздух вокруг. Под спиной стало холодно и мокро: некоторые пауки пали жертвой большой неуклюжей эльфийки, остальные зашевелились, запищали (Виара вообще не догадывалась, что членистоногие могут издавать такие звуки) и разом выпустили в нарушительницу покоя десятки ядовитых плевков. Виара почувствовала, как холод обжег её кожу сразу в нескольких местах. Она взвыла, попыталась вскочить, но снова поскользнулась и рухнула на пол.
— Да как это возможно? — простонала она, потирая отбитый локоть и тут же получила ледяной заряд в тыльную сторону руки. Кожа в местах, куда попадал яд, покрывалась корочкой, и Виара хотела рассмотреть её, но факел валялся в стороне, разбрасывая бесполезные отсветы по стенам. Только спинки паучков таинственно светились голубым.
Почти все хаотичные плевки приходились на одежду, но один добрался до лица, попал в щеку, и боль пронзила её насквозь, до самой десны. Виара замычала, но ей все-таки удалось перевернуться и встать на колени, упираясь ладошками в каменный пол. Пальцы скользили по раздавленным тушкам и немели от морозного яда, который разливался ультрамариновыми лужами. Еще один паук стрельнул, но Виаре удалось увернуться от него. Сколько ещё плевков прилетит по ней? Сотни? Она так и останется здесь, покроется коркой и погибнет под ней, и когда охотники придут, они застанут только подтверждение своей правоты: маленькая эльфийка лишняя на охоте. А может быть, они вообще не войдут в эту пещеру? Вокруг много других, и наверняка там тоже водятся пауки.
Эта мысль пронзила острым копьем, и Виара вдруг почувствовала себя такой бесконечно одинокой, забытой и покинутой, что захотелось взвыть. Это ощущение было кислым и шипучим, оно разъедало сердце и лишало воли, так что она даже не шевельнулась, когда яд попал в ухо, и по нему с тихим треском расползлась ледяная корочка. Виаре так хотелось, чтобы кто-то пришёл и спас её, что ей показалось, что она видит белый пушистый хвост у входа в зал с пауками. Наверное,
