что бы есть. Это лишь прилюдная показуха. Люди любят ставить себя выше других, показывая свое превосходство над массой, которая просто трудиться с утра до ночи, что бы накормить свои семьи. Не все могут дать своим потомкам все самое лучшее, но они разбивают свои руки в кровь, что бы дать хоть крупицу того, что имеют на руках.
— Но я даже не знаю, как жить самой! — Так вот о чем она.
— А если я тебя научу? Ты не уйдешь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что одиночество убьет меня быстрее, чем кто либо.
Завязав бантик на ее руке, я поднес ладонь к своим губам и поцеловал ее сквозь тонкое полотно. Ниса вздрогнула и на мгновение насторожилась, посмотрев мне в глаза. Я же чувствовал, как начиная гореть, желая немедленно прижать ее к себе и никогда не отпускать.
— Ты сыта? — спросил ее я, прикоснувшись горячими пальцами второй руки к ее лодыжки и потершись щекой о ее колено, словно кот. Ее невинность сводила меня с ума, и я не мог допустить и мысли, что кто-то кроме меня может приблизиться к Нисе. Я превратился в ужасного собственника, который охраняет свою драгоценность, словно дракон золото. — Почему ты молчишь? — подняв взгляд, спросил я.
— Я…я больше не хочу, есть… — Прошептала она, и я услышал, как дрожит ее голос, и дыхание, она урывками глотала воздух своими нежно розовыми губами. Сейчас с полузакрытыми глазами, Ниса выглядела столь эротично, что у любого бы снесло крышу от ее вида. Но она только моя. Ниса принадлежит мне, а я ей.
— А я очень голоден… — Начиная расстегивать пуговицы ее бридж, произнес я. Мои зубы вцепились в подвязки ее белья и я вытянул тонкую нить, одежда сползла по ее стройным бедрам, вниз оставив Нису практически беззащитной. Ниса вздрогнула, когда я прошелся руками, по ее бедрам разгорячёнными ладонями, и она рефлекторно подалась мне на встречу. Во мне бушевало пламя, которое я уже не мог потушить. Внезапно Ниса вцепилась в мои волосы своими тонкими пальцами, и я поднял свой затуманенный взгляд на нее. — Что такое?
— Ты сидишь на коленях! И этот стул… — Ее щеки пылали от смущения.
— О, так ты думаешь, что это неудобно? — в моей голове зародилась идея, и я потянулся за той самой тесьмой, которую недавно вытащил и разорвал ее ровно пополам. — Ты можешь поверить мне, что это очень даже удобно? Сыграем в игру? Конечно, если ты не против. Ты мне доверишься, даже если я кое — что сделаю? — Некоторое время Ниса молчала, а затем тихо произнесла:
— Да.
После ее слов я взял ее руки и начал привязывать тесьмой к резным, обитым грубой кожей подлокотникам стула, краем глаза наблюдая за реакцией Нисы. Но ее лицо было нечитаемым, на мгновение мне показалось, что я смотрю на мраморную статую, а не на человека. Проверив крепления и убедившись, что их невозможно развязать, просто дернувшись, я сел перед ней на корточки и пощекотал Нису за коленной чашечкой, та вздрогнув, чуть развела ноги, этого было достаточно. Подхватив ее под колени и опустив чуть ниже, я наклонился и лизнул ее самое укромное местечко. Ниса тут же отозвалась, вздрогнув и выгнувшись дугой, мои губы тут же подарили ей жаркий поцелуй, от которого она застонала практически во весь голос и тут же прикусила нижнюю губу, так что та побелела, но это было лишь начало. Я почувствовал ее возбуждение, она стала влажной в тот же момент, когда я начал играть с ней и проникать языком в ее разгоряченную плоть. Выгибалась, Ниса стонала, прикусывая себе губы все сильнее, а ее пальцы впились в подлокотники добела. Но она не просила меня остановиться. Ни разу. Мои пальцы нещадно игрались с ней и вот, наконец, Нису пробила крупная дрожь, только тогда я, отстранившись, взглянув ей в лицо. Ниса тяжело дышала, откинувшись на спинку стула, и опрокинув голову назад. Во рту у меня остался ее вкус. Срывая с ее рук тесьму, я жадно поцеловал ее не давая вздохнуть.
— Ну как тебе игра? — Наконец, чуть отстранившись и обжигая ее кожу, произнес я.
— К… Какая? — Взгляд Нисы был полностью затуманен, я лишь улыбнулся. Она еще не пришла в себя.
— Продолжить или остановиться? — Направляясь к кровати неся ее на руках, спросил я. В ответ я неожиданно получил такой же страстный поцелую, как и мой. — Ясненько. Наверное, такая сладость нравится всем без исключения.
Вскоре моё тряпье полетела на тоже место, где лежали и одежда Нисы. Посадив Нису на себя, я медленно вошёл в разгоряченную клокочущую от желания плоть, чувствуя, как она поглощает меня и затягивает в бездну. Я знал, что уже не остановлюсь и отброшу какой либо контроль очень далеко.
— Я люблю тебя. — Впервые за всю свою жизнь я признался человеку в своих чувствах. И они были настоящие.
В лучах заката была видна удаляющаяся точка. Это был почтовый сокол с послание герцогу Стайлес.
14. Гости прибыли!
— Парень почувствовал свободу… — Читая письмо, произнес себе под нос Вэргар. — Переговоры…В сложившейся ситуации. Хм… Нэйлон, Грин. — Он обернулся к гостям уютно, и даже нагловато расположившихся у него в кабинете. Прошло уже несколько месяцев, как они оккупировали его личную «берлогу». — Вы уже все обдумали? Время не в нашу пользу.
— Вэргар мы конечно тоже не согласны с решением Аэлрика, но… — Начал, было, Грин.
— Грин, хватит уклоняться! Ты просто не уверен в наших силах, после того, как барон Кватралсиус был казнен! — Взорвался хозяин дома. — А ты не думал, кто станет следующим? Аэлрик превращается в своего покойного дядюшку, причем стремительно. Да если бы даже он не утвердил себя, как главенствующего герцога объединенных земель, то сверг бы скоро того, кого посадил бы на это место!
— Нам еще предстоит убраться после Вивер! Мы не можем вот так все бросить на полпути! — Возмутился тот.
— Мы уничтожили взрослых особей. Это факт. — Сухо ответил герцог Стайлес.
— Остались их зародыши, и мы в точности не знаем, где они еще отложили яица. Даже облазив стены замка барона мы не нашли ничего, кроме льда. — Вмешался Нэйлон.
— Лед среди лета, родственничек. — Криво усмехнулся Вэргар. — Лед. Панцирь, который не позволяет пробудиться. — Воцарилась мучительно долгая тишина. — Какие же вы два ученых идиота. — Заключил он. — Вопрос с ними давно закрыт. Звери вернулись в темный лес, а Аэлрик водит нас за нос, утверждая, что девчонка уж очень опасна для людей. Тогда почему же
