Женщина медленно повернулась ко мне. У меня был наготове еще миллион вопросов, но не мог подождать только один: о родине. Медсестра поймала мой взгляд, и я увидел грусть в ее глазах, но не увидел ответа. Может, она выбрала такой способ самозащиты: лучше молчать, чем врать. Может, хотела так защитить меня.
27
– Джесс!
С громким криком Фелисити ворвалась в палатку, следом за ней появилась Рейчел. Обе в голубых комбинезонах и медицинских масках.
– Ты как?
– Вроде ничего.
Рейчел обняла меня.
– Мы только что прошли карантин. Нас выскребли и вымыли до стерильного состояния. Всех очень строго проверяют, а потом будут вывозить из города, – рассказывала она.
– Куда?
– Не говорят. Вроде в северную часть штата.
– Центральный парк огородили по периметру, – вмешалась в разговор Фелисити. – Здесь устроили базу, откуда делают все вылазки в город, чтобы эвакуировать как можно больше выживших, а затем разобраться с зараженными.
– Что с группой из Челси Пирс?
– Все здесь. Живы и здоровы. Их вывезут самолетами на одну из таких же карантинных баз.
– Как у них настроение?
– Отличное, – сказала Фелисити и с улыбкой добавила: – А одна симпатичная жительница Калифорнии просила передать тебе «приветик» и сказать, что у них, «как будто», все в порядке.
Я засмеялся: уж больно точно Фелисити подметила любимые фразочки и интонации Пейдж.
– А вы?
– Мне разрешили вернуться в зоопарк.
– Разве он не сгорел дотла? – спросил я с радостным удивлением.
– И не надейся, горе–поджигатель! Но твоя затея сработала. Огонь отрезал Охотников.
– Животные разбежались. Что ты будешь там делать? – спросила Фелисити.
– Я так и сказала военным, но они уже поставили охрану и говорят, что в зоопарке совсем безопасно.
– И что, ты согласилась?
Рейчел покачала головой.
– Завтра приедут специалисты из Службы рыбы и дичи при Министерстве внутренних дел США. Они позаботятся о животных, которые не успели убежать. А я уеду на запад.
– Домой?
– Да, я говорила с мамой по телефону. Западное побережье не пострадало.
Вошел молодой врач в камуфляже. Его приятное, доброе лицо показалось мне знакомым.
– Джесс, познакомься, – сказала Фелисити. – Это мой брат Пол.
– Я о тебе много слышал, – добавил Пол, пожимая мне руку. Затем бегло просмотрел мою историю болезни. – Вроде все неплохо. Думаю, утром тебя выпустят из лазарета.
– Хорошо. Хочется побыстрее убраться отсюда. Так здорово, что с нами все в порядке. Просто удивительно. Только вот…
– Калеб? – договорила Фелисити и, качнув головой, посмотрела на Рейчел. Та сказала:
– Он убежал. Он скрылся за деревьями еще до того, как сел первый самолет.
– Как он выглядел?
Нужно ли рассказать брату Фелисити о том, как мой друг стал Охотником?
– Сложно сказать, – уклончиво ответила Рейчел.
– Ему постепенно станет лучше, – сказал Пол. – Только он долго не продержится на улице.
Я внимательно смотрел на брата Фелисити, пытаясь понять: он говорит лишь как врач, дает медицинский прогноз, или ему известно больше, чем нам, и он подразумевает что–то другое.
– Как это? – спросил я. Наверное, я упустил какую–то важную деталь. Пришлось нажать кнопку, чтобы впрыснуть морфий.
– Сегодня ночью в городе начнут работать отряды зачистки, – произнес Пол.
– Какой зачистки?
– Скорее всего, они будут работать несколько ночей подряд. По крайней мере, пока здесь не снимут карантин и не отменят комендантский час.
– Не понимаю. – Я выше приподнялся на кровати. – Они что, будут расчищать дороги, чтобы могли ездить машины, да?
Пол отрицательно покачал головой.
– Они будут «проводить зачистку городских улиц» – не я придумал такую формулировку, они сами так говорят. То есть, убивать всех агрессивных зараженных…
– Так нельзя!
– Я тоже не в восторге от этой идеи, – сказал Пол.
– Но есть же другие способы!
Пол промолчал. Рейчел спросила:
– И сколько таких зараженных?
– По предварительным оценкам, один–два процента.
– От всех зараженных?
– Да.
– И они просто их убьют? – Мне стало дурно, горячая волна поднялась от ног и обожгла лицо. – Что, нельзя их временно усыпить или переловить?
– Они решили по–другому, – сказал Пол, оглядываясь, не слышат ли наш разговор посторонние. – Преступники, честно говоря…
– Преступники? – выкрикнул я. – Уроды! Они же люди! Американцы, туристы…
Не стоило вымещать злость на Поле и девочках: и так было ясно, что они думают в точности, как я.
– А почему по ночам? – ровным голосом спросила Рейчел.
Пол махнул рукой в сторону съемочной группы. Недалеко от палатки телевизионщики брали интервью у группы выживших, среди которых я рассмотрел Тома, Пейдж и Одри. Дочь с отцом о чем–то рассказывали, а Одри только кивала время от времени. Все были в точно таких комбинезонах, как Рейчел с Фелисити.
– Чтобы вот эти не смогли ничего снять: ни на земле, ни с вертолетов. Ночью запрещены полеты над городом.
– То есть, чтобы они спокойно обделывали свои грязные делишки?
Пол кивнул.
– А что собираются делать с другими зараженными? Их же тысячами сгоняют за забор? – спросила Рейчел.
– Они поправятся.
– Откуда вы знаете?
– Действие вируса постепенно ослабевает.
Что он сказал? Я ослышался? Не ослышался.
– Ослабевает?
– Пик действия вируса позади, – сказал Пол, оглядывая палатку. – Постепенно к зараженным вернутся прежние способности, и тогда мы начнем лечить тех, кто не проявляет агрессии. Работы будет полно: обморожения, ожоги, истощение, ранения – и это далеко не полный список.
– А что, тех, других, невозможно вылечить?
– С ними невозможно работать, антидота нет, поэтому…
– Поэтому их просто убьют, – перебил я.
– Их форма вируса не теряет активности, со временем не происходит улучшения. Даже если нам удастся собрать и запереть их где–нибудь, толку будет мало.
– Они обречены на смерть, да? Их перестреляют или они сами поумирают, – сказала Фелисити.
– Получается так.
