Правда, не обошлось без фейков, связанных с премией «Солидарность». В интернете до сих пор можно найти некоторое количество публикаций, в которых утверждается, что я якобы финансово поддержала антитеррористическую операцию в Украине, использовав деньги от премии. Очень болезненный для меня фейк – ко мне с настороженностью стали относиться некоторые люди – правда, со временем мне удалось объяснить, что вся эта история – ложь.
В реальности ситуация была такой: 235 тысяч евро я получаю на свой счет и могу ими распоряжаться по своему усмотрению. Другая часть денег отправляется в фонд «Солидарности», и ты просто соглашаешься с их решениями. Эти деньги шли на поддержку семей, чьи родственники погибли на Майдане, на поддержку переселенцев из зоны военных действий, на покупку компьютеров в школы. Никогда в жизни я бы не согласилась поддерживать никакую армию.
Итак, деньги на создание Фонда Немцова нашлись. И тут я вновь должна поблагодарить прекрасного немецкого аристократа Юлиуса фон Фрайтаг-Лорингхофена. Благодаря Юлиусу Фонд Фридриха Наумана (известный, уважаемый фонд!) выдал нам огромный кредит доверия. Он стал нашим партнером.
Представьте: Фонд Немцова – абсолютно новая общественная организация. Возглавляет его некая Жанна Немцова – ей 31 год, она работает журналистом и никогда прежде не занималась общественной деятельностью. Почему кто-то должен верить этому фонду?
Но нашим партнером становится Фонд Фридриха Наумана и тем самым заявляет: да, он ручается за создателей фонда Немцова, он будет участвовать в ряде наших проектов. И кстати, в совет Фонда Немцова вошли несколько представителей Фонда Фридриха Наумана.
Вошел и сам Юлиус, и Сабина Лойтхойсер-Шнарренбергер, которая дважды была министром юстиции Германии. Рисковали ли они? Да, для них в этом был определенный риск.
Но они пошли на него.
Иногда я могу сказать: «Да, мы с Ольгой Шориной сами все сделали в фонде». Но я тут же одерну себя: нет, не сами. Нам очень помог Фонд Фридриха Наумана – благодаря ему на нас стали смотреть если не с уважением, то без подозрения.
И СЕЙЧАС, КОГДА УЖЕ МЫ ПОМОГАЕМ МАЛЕНЬКИМ, ТОЛЬКО ЧТО ПОЯВИВШИМСЯ НЕКОММЕРЧЕСКИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ, Я ВСПОМИНАЮ, КАК ПОМОГАЛИ НАМ. НУЖНО ПОДДЕРЖИВАТЬ ТЕХ, КТО ТОЛЬКО НАЧИНАЕТ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ.
Важный вопрос: кто станет учредителями фонда? Тогда, в 2015 году, я ответила на него: «Учредителем буду я. Одна». Сейчас я понимаю: это решение было странным, но правильным. Странным – потому что, повторюсь, моя персона не вызывала доверия: у меня не было необходимого бэкграунда. Правильным – потому что это позволяло мне не потерять контроль на этапе становления фонда и сделать его таким, каким его видела.
Сейчас я уже не единственный учредитель, и это тоже правильно (но – для нынешнего этапа развития фонда). Сегодня мы спорим между собой, принимая решения, и, может, единолично мне было бы проще, но… это легко только на коротком промежутке. На длинной дистанции единоличное правление ни к чему хорошему не приводит. Поэтому я выступаю за коллегиальное принятие решений. Правда, де-факто в фонде все ключевые решения всегда принимались коллегиально – я все согласовывала с Ольгой. И продолжаю так делать.
Эту идею – создавать фонд, будучи единственным учредителем – мне подсказал один человек… Не буду называть его имени, но я благодарна ему за этот совет, несмотря на то что некоторые его последующие действия и представления выглядят для меня как минимум спорно.
Да, сегодня они есть, и мы можем что-то делать, а что дальше? А что, если мы не выиграем ни одного гранта? А что, если через год Фонд Немцова умрет и его никто не будет реанимировать?
Наверное, в тот момент эти переживания были для меня в чем-то благом. Я была так погружена во все свои проблемы с новой работой и фондом, что мне это помогло пережить трагедию. В 2015 году я много выступала в Германии, мне платили гонорары – я все их перечисляла в фонд. Это были совсем небольшие деньги, но мне было важно, чтобы в фонд поступали хоть какие-то средства. Меня это успокаивало.
«Ты хотела быть независимой? – говорила я себе. – Ну, будь. Неси ответственность за принятые решения».
Впрочем, я все-таки была не одна. Пусть в списке учредителей стояла только моя фамилия, но в совет фонда я пригласила тех, кто еще весной говорил со мной о создании Фонда Немцова, кто в последние годы много общался с моим отцом, пусть и не полностью разделяя его идеи.
Альфред Кох, Майкл Макфол (он был послом США в России в 2012–2014 годах), Владимир Кара-Мурза (ну как можно было его не пригласить?)… Именно Кара-Мурза стал председателем совета фонда.
– Я, конечно, войду в совет, – сказал Ходорковский, получив от меня приглашение, – но, Жанн, тебе от этого будет только тяжелее работать.
– Нет, Михаил Борисович, вы мне нисколько не помешаете, – ответила я, и Ходорковский действительно стал членом совета Фонда Немцова. Он был прав в том, что его присутствие в совете усложнило мне процесс привлечения денег в фонд. Но скажу сразу: к самому Михаилу Борисовичу я за материальной поддержкой фонда не обращалась.
Довольно быстро из совета фонда вышел Альфред Кох – из-за несогласия с решением совета присвоить премию Немцова за смелость в 2016-м Льву Шлосбергу.
Шлосберг – член партии «Яблоко», у Коха была аллергия на «Яблоко». Что ж, так бывает, это абсолютно нормально.
ПЕРВОЕ МЕРОПРИЯТИЕ ФОНДА ПРОШЛО ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ФОНД БЫЛ ОФИЦИАЛЬНО СОЗДАН. 9 ОКТЯБРЯ, В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ОТЦА, МЫ С ОЛЬГОЙ ШОРИНОЙ РЕШИЛИ СДЕЛАТЬ КОНЦЕРТ ЕГО ИМЕНИ.
Концерт едва не отменился, не начавшись. Когда мы стали искать подходящий зал, выяснилось, что почти все европейские площадки уже заняты.
Все, что мы нашли на 9 октября, – зал в Базеле. Точнее, даже два зала: один более камерный, а второй – полноценный концертный. Многие говорили мне тогда: «Базель – это небольшой город, ты не соберешь на концерт людей, закажи маленький зал».
Я послушала, и мы арендовали малый зал.
Мы сделали цену билетов – 55 швейцарских франков (отцу должно было исполниться 55 лет). По меркам Швейцарии это дешево. Пригласили на концерт Андрея Макаревича с «Машиной времени», пианиста Андрея Гаврилова (он больше известен в Европе, чем в России) и украинскую группу «Океан Ельзи». Все они выступали без гонораров, собранные деньги от продажи билетов пошли на оплату аренды зала и другие расходы, но все равно несколько человек помогли покрыть часть расходов. А сами билеты раскупили за два дня. Зал был заполнен так, что я даже не могла провести на концерт всех своих друзей.
Поначалу я не понимала – откуда такой ажиотаж? Потом выяснилось: под Базелем живет большая украинская община. И как только они увидели, что выступает «Океан Ельзи», все билеты были буквально сметены.
Следующие наши программы стартовали, уже когда начал работать фонд: премия имени Немцова «За смелость», программа поддержки людей, которые были вынуждены уехать из России, ежегодный форум Бориса Немцова…
