В комнатах прохладно, да и у кроватки Андрея, кроме Игоря, Дмитрий на ночь оставался. Не в таком же виде перед мужчинами появляться.
Я обалдеваю от его голоса, такого нежного, с хрипотцой лёгкой. Беру халат, ноги запихиваю в тапочки и выхожу из спальни. В детской тишина.
Заглядываю в спальню Андрея. Никого. Спит мой мальчишка, безмятежно во сне ручки раскинув на подушке. Наклоняюсь и целую его в лобик.
За спиной шёпот раздаётся:
— Лерка, доброе утро. Ты чего так рано вскочила?
— Доброе утро, Игорь. Ты почему здесь? Что с Андреем?
— С Андреем всё нормально. Вчера температура была. Сейчас проснётся, осмотрю горлышко и домой поеду. К вечеру с Ириной приедем. С ним поработать придётся, он сильно напуган, — поясняет Игорь.
— Где Дима? — мне очень хочется услышать, что он уехал.
— У Мирона. Мир проснулся рано, вот мы его и развлекаем, — от этих слов у меня даже волосы зашевелились. Мирон боится Димку, а сейчас он с ним один в комнате. Ничего не отвечаю Игорю и быстро иду в спальню к Мирону.
Открываю дверь. Мир сидит в кроватке и что-то рассказывает отцу, тот улыбается. Увидев меня, Мир подпрыгивает и виснет на моей шеи.
— Мамочка, Андрей дома. Я к нему уже сходил, проведал, но он спит. А папа проснулся? — киваю сыну, целую его щёчки, носик, а он уже готов сбежать от меня. Отпускаю. Его удержать на месте просто невозможно. Как только ножки на пол опустились, Мирон срывается с места и несётся в нашу спальню. Мне остаётся лишь улыбнуться ему вслед.
— Доброе утро, Валерия, — Дима встаёт с кресла и делает шаг ко мне. — Извини за вторжение. Меня Андрей пригласил. Если с сыном всё хорошо, я уеду завтра.
Кивая в знак согласия, но ни единого слова сказать не могу, спазмом горло сдавило. С трудом выдавливаю из себя:
— Я пойду, — и быстро выхожу из комнаты.
Мне сложно находиться в одной комнате с Димкой. Сама не знаю почему, но ни секунды с ним быть не хочу. Внутри всё противится.
Захожу в спальню. Там идёт подушечный бой. Мирон явно проигрывает, но сдаваться не собирается. Увидев меня, сын бросается ко мне ища помощи. Андрей падает на кровать.
— Заберите от меня Мирона, он меня замучил, — смеётся Андрей.
— Нет, папочка, нет. Это ты меня мучишь, — смеётся Мирон и забирается к Андрею на живот, оседлав его.
Я улыбаюсь моим мужчинам. Как я их люблю.
— Пошли умываться. Там уже завтраком вкусно пахнет, — призываю их к порядку и ухожу в ванную.
Глава 26. Андрей
Умываемся вместе с Мироном. Этот маленький негодник не хочет чистить зубы и халтурит. А когда я делаю ему замечание, мальчишка заливисто смеётся и обвиняет меня в подсматривании.
Умывшись, идём одеваться. На пороге его комнаты передаю Мирона в руки няни, а сам ныряю в свою спальню в надежде обнаружить там жену. Но Лерке в спальне нет. Одеваюсь и иду искать своё сокровище. И нахожу в спальне Андрейки.
Мальчишка проснулся, сидит на кроватке и горько плачет, а Лера пытается его успокоить.
— Доброе утро, мальчишки и девчонки. По чём горькие слёзки?
Спрашиваю у Андрея, а сам на Леру смотрю, а она плечами пожимает. Беру Андрейку на руки, целую в лобик. Лоб нормальный, температуры нет. Я выдыхаю.
— Так что приключилось, Андрюш? — спрашиваю настойчиво.
— Мне страшный сон приснился, страшный престрашный, — всхлипывает малыш. — Там… там… там… дядя Антон меня увёз куда-то, там… там… было холодно и страшно, а ещё он Тину убил и Мирона, и пообещал маму убить. Я так кричал, плакал, а другой дядя мне уколы делал, чтобы я молчал.
Андрей это всё выдаёт с присущей ему говорливостью, только всё это смешивается со всхлипами и подвываниями. Крепко прижимаю Андрюшку к себе, сажусь на кровать, его на коленях разместив.
— Тише, мой хороший. Это просто сон, — пытаюсь успокоить Андрея, а сам на Лерку смотрю. — У тебя температурка была, вот кошмар и приснился.
Лерка слёзки вытирает и в кресло садится.
В этот момент дверь тихонечко отворяется, и Мирон протискивается в спальню брата.
— Проснулся, соня, — Мирон забирается на кровать к Андрейке и устраивается, рядом с нами.
Андрей смотрит на брата, хлопает ресничками:
— Ты живой? — и визжит от радости. — Это был сон! Сон! Сон!..
Мы с Леркой выдыхаем. Пусть будет сон. Страшный сон продлившийся для нас целую вечность… Пусть для него это будет сон…
— Конечное, милый, это был сон, — говорю я и глазами прошу Леру, всех предупредить об этом. — Побежали быстро умываться, у нас гости. Папа к тебе приехал. Сегодня ты будешь с ним играть.
Мирон вылетает из комнаты, бежит на первый этаж с диким криком:
— Андрейка проснулся!.. Ему приснился страшный сон!..
Леру отправляю вслед за Мироном, а сам вожусь с Андреем. Почему-то мне так спокойнее.
Перед обедом мальчишки просятся гулять. Но мне немного тревожно. Вольер пуст. Звоню в ветклинику, узнать о самочувствии Дэзи и Тины.
— Тину можно забрать. Немного прихрамывает. Пулю извлекли, она каким-то чудом под лопаткой застряла, не задев важных органов. А вот с Дэзи придётся повременить. Одна пуля застряла в лёгком, пришлось извлекать под общим наркозом, большая кровопотеря, вторая раздробила ключицу, — и вдруг доктор нерешительно как-то спрашивает. — А Вы уверены, что стреляли в собаку?
И я зависаю. Я об этом даже не думал, но зная, что Антон теперь надёжно закрыт, отвечаю:
— Суд разберётся и преступник будет наказан. Меня интересует только жизнь собаки.
— Жить будет, но недельку ей придётся провести у нас.
— А мальчикам можно её проведать? — спрашиваю я.
— Да, конечное, но заранее позвоните. О времени нужно будет договориться. У неё режим, — смеётся собачий доктор.
Мы договариваемся, что сейчас за Тиной подъедет охранник и заберёт собаку домой.
Андрей с няней и отцом спустились на первый этаж, а мы замешкались в спальне Мирона. Мир вперёд убегает, а я застреваю с Леркой в холле, целуя её губки. Подходим к лестнице и видим картину: Дима стоит на нижних ступенях лестницы, опустившись на колени, Мир замер на площадке между этажами в нерешительности. Мирон боится отца, я это знаю. Мальчишка мне в этом честно утром признался. Я же постарался его убедить, что папу не нужно бояться. Но понял ли меня Мирон, справился ли я со своей задачей миротворца?
Лерка хочет что-то сказать, но я успеваю закрыть ей рот рукой. Да, грубо, но мы не имеем права мешать Диме и Мирону, они должны
