мерзавец! – крикнул он, отбросил назад шляпу и, высоко подняв меч, вступил в борьбу с Цю Сяо-и. Теперь уже четверо бились друг против друга парами.
Лу Чжи-шэнь и Цуй Дао-чэн сражались у самого края горного потока. Улучив момент, Лу Чжи-шэнь с криком: «Получай!» – нанес своему противнику посохом такой удар, что тот полетел с моста вниз. Цю Сяо-и, увидев, что случилось с монахом, сразу потерял всякое желание продолжать бой и кинулся было бежать, но Ши Цзинь крикнул:
– Ты куда?
Нагнав своего противника, он нанес ему в спину мечом такой удар, что тот плашмя повалился на землю. Ши Цзинь прыгнул к упавшему и вонзил ему в спину меч.
Тем временем Лу Чжи-шэнь сбежал с моста и еще раз ударил посохом Цуй Дао-чэна. Так закончилось земное существование этих двух жалких негодяев, и они отошли в вечность.
Лу Чжи-шэнь и Ши Цзинь связали трупы убитых и сбросили их в поток, а сами направились в монастырь и отыскали там узел с вещами. Старых монахов они уже не застали в живых: после того как Лу Чжи-шэнь потерпел поражение и покинул монастырь, они решили, что Цуй Дао-чэн и Цю Сяо-и, вернувшись, все равно их убьют, и со страха повесились. Лу Чжи-шэнь и Ши Цзинь направились к храму и там увидели, что женщина, которая находилась в плену у разбойников, также покончила жизнь самоубийством, бросившись в колодец. Они вошли в помещение, осмотрели несколько комнат, но никого больше не нашли; только на кроватях лежало четыре узла с платьем. Развязав их, Ши Цзинь увидел, что в одежду было завернуто золото и серебро. Он выбрал что получше и увязал в отдельный узел. В кухне друзья нашли рыбу, вино и мясо. Они принесли воды, развели огонь, приготовили себе пищу и плотно закусили.
Покончив с едой, они взяли узлы, разломали очаг и разбросали горячие головни по всему помещению. Вспыхнул огонь и охватил сначала небольшие задние комнаты, а потом запылало и все здание. Тут Лу Чжи-шэнь и Ши Цзинь взяли несколько факелов и подожгли храм. К этому времени ветер усилился, огонь, вздымаясь к небу, с гулом и треском охватил весь монастырь.
Лу Чжи-шэнь и Ши Цзинь задержались еще на некоторое время, любуясь пожаром.
– Хорошее это место, только делать нам здесь нечего, – сказали они. – А теперь нам лучше всего отправиться своей дорогой.
Они тронулись в путь и шли всю ночь не останавливаясь. На рассвете они заметили вдали какие-то дома и, присмотревшись, убедились, что это было небольшое селение. Путники направились туда и около узкого мостика, состоявшего из одной доски, увидели маленький кабачок. Они вошли и заказали вина, а потом договорились с трактирным слугой, чтобы он достал крупы и мяса и приготовил им поесть. Попивая вино, друзья вспоминали о тех приключениях, которые выпали на их долю во время странствий.
Покончив с трапезой, Лу Чжи-шэнь спросил Ши Цзиня:
– Куда же ты теперь думаешь направиться?
– Пожалуй, опять пойду на гору Шаохуашань в стан главаря Чжу У, – ответил Ши Цзинь. – Поживу с ними, а там посмотрю, что делать.
– И то верно, – согласился Лу Чжи-шэнь.
Он тут же вынул из своего узла часть дорогой посуды и передал ее Ши Цзиню. Затем они расплатились со слугой и, взяв свое оружие и вещи, отправились в путь.
Пройдя около семи ли, друзья оказались на перекрестке трех дорог.
– Ну, брат мой, – промолвил Лу Чжи-шэнь, – здесь мы должны расстаться. Мой путь лежит в Восточную столицу, а ты не провожай меня. В округ Хуачжоу тебе надо идти вон той дорогой… – Помолчав, он добавил: – Когда-нибудь мы с тобой еще встретимся. А будет случай, пришли о себе весточку.
Друзья обменялись прощальными поклонами и разошлись в разные стороны.
Спустя несколько дней, поутру, Лу Чжи-шэнь увидел перед собой Восточную столицу. Войдя в город, он сначала растерялся от уличной сутолоки и оглушительного шума. Наконец он решился и почтительно спросил у одного из прохожих, где находится монастырь Дасянго. Ему объяснили, что надо идти еще дальше к мосту Чжоуцяо. Лу Чжи-шэнь пошел указанной дорогой и вскоре увидел монастырь. Войдя в ворота, он огляделся по сторонам и направился прямо в подворье. Находившийся там послушник доложил о нем монаху, ведающему приемом гостей. Последний вскоре пришел и при первом взгляде на незнакомца с большим узлом за плечами испугался его свирепого вида, тяжелого железного посоха и висевшего у пояса кинжала.
– Откуда пожаловал, брат-монах? – осторожно осведомился он.
Лу Чжи-шэнь, опустив на землю свой узел, прислонил к стене посох и приветствовал монаха поклоном. Тот учтиво ответил. – Я прибыл с горы Утай, – сказал Лу Чжи-шэнь. – Мой наставник, настоятель тамошнего монастыря, прислал меня с письмом к вашему почтенному настоятелю и сказал, что здесь мне дадут службу.
– Если у тебя есть письмо – следуй за мной, – сказал монах и провел Лу Чжи-шэня прямо в покои настоятеля. Лу Чжи-шэнь развязал узел, достал письмо и продолжал стоять, держа его в руках. Тогда монах обратился к Чжи-шэню:
– Дорогой брат, разве ты не знаешь правил? Сейчас сюда придет настоятель, и тебе следует встретить его как положено. Сними кинжал, приготовь свечи для возжигания, надень рясу и разложи подстилку для поклонов.
– Так что же ты мне сразу об этом не сказал? – пробормотал Лу Чжи-шэнь.
Он поспешно отвязал кинжал, затем вынул из узла пачку свечей и подстилку, но ему никак не удавалось сделать все как полагается. Монах набросил ему на плечи монашеское одеяние и показал, как следует расставлять свечи.
Вскоре из своей кельи вышел настоятель монастыря Чжи-цин. Монах, встретивший Лу Чжи-шэня, выступил вперед и доложил:
– Этот брат прибыл с горы Утай и принес вам письмо тамошнего настоятеля Чжи-чжэня.
– Давно не имел я писем от брата настоятеля, – заметил глава монастыря.
Монах, ведающий приемом гостей, сказал, обращаясь к Лу Чжи-шэню:
– Брат, поспеши приветствовать настоятеля! – Но тут он заметил, что Лу Чжи-шэнь все еще не успел поставить свечи в курильницу, и, не в силах удержать улыбку, пришел ему на помощь. Затем Лу Чжи-шэнь, стоя на коленях, начал отбивать поклоны перед настоятелем. Наблюдавший за ним монах вовремя остановил его после третьего поклона и, взяв письмо, передал его настоятелю. Тот вскрыл письмо и погрузился в чтение. В послании с горы Утай подробно излагались все обстоятельства, при которых Лу Чжи-шэнь принял постриг, и объяснялось, почему он должен был покинуть монастырь. Далее было написано: «Я выражаю самую искреннюю надежду, что вы будете милостивы и не откажетесь принять к
