тот кто издевался над тобой в минуты тренировок, смеясь и подшучивая над слабостью, заставляя переступать через усталость и боль. В такие минуты ты благодарен ему, тому кого совсем еще недавно ненавидел.
– Молодец парень. – Прозвучал смеющейся, надрывным хрипом не хватающего легким воздуха, голос Яробуда. – Теперь под стол его, и к входным дверям. Вон как в них колотятся, скоро вынесут. Держи вражину там, не давай ворваться.
Дед с ног до головы, покрытый липкой, вонючей субстанцией, такой же, что стекала и с нашего героя, тяжело дыша рубил мечом, как топором, по непрекращающимся появляться в окне частям тел, пытающихся прорваться, упырей, но возраст брал свое. Федор мотнул отрицательно-упрямой головой, и встал рядом, всем видом выражая решительность. Он вступил в схватку. «Плечом к плечу»
– Иди дед отдохни. Постой у дверей и отдышись. Побереги силы. Мы еще только начали, а ты уже пыхтишь как паровоз.
Не смотря на грубейшее нарушение своего приказа, Яробуд не взорвался в праведном гневе, не обругал зарвавшегося мальчишку, и не надавал подзатыльников, он лишь благодарно кивнул, и отошел в сторону. Опытный воин понимал, что его ученик прав, спорить бессмысленно, а в данной обстановке смертельно опасно. Он действительно устал, и если ошибется, и пропустит врага внутрь, то всем защитникам наступит быстрый конец.
– Ты, сволочь мелкая, почему не поджигаешь? – Внезапно раздался его крик. Оборачиваться было нельзя, приходилось полностью концентрироваться на напирающих из оконного проема упырях, но Федор явно представил как красный от негодования и усталости, с подтеками пота на залитом черной кровью лице, учитель нависает над довольным собой шишком.
– Сам ты сволочь. Еще и дурак. Но что возьмешь с человека, которому всю жизнь били по голове. – Раздался ехидный голос коротышки. – Зачем тебе сейчас огонь? Подумай, если, конечно, есть чем. Пока вы и так справляетесь. Зачем создавать себе же трудности? Сгореть мы еще успеем. Ворвутся тогда и подожгу. Не лезь, куда не просят, лучше отдохни. Тебе еще Калинов Мост переходить. – И он засмеялся, довольный своей шуткой.
– Вот же маленькая дрянь. – Дед немного успокоился. – И ведь ты прав, мохнатый. Ладно, надеюсь, что не подведешь. – Пробубнил он и отошел к вздрагивающим от ударов дверям.
Руки Федора постепенно наливались свинцом от усталости. Глаза заливал пот и вонючая жидкость, которой наполнены тела упырей. Рядом неожиданно появился Бер. «Плечом к плечу»
– Давай я.– Он оттолкнул парня в сторону оскалившись в улыбке ничего хорошего не предвещающей врагу. – Переведи дух, а то я скучаю, а ты веселишься, с моей стороны не лезут, а так не честно. Дед говорит, что упыри скоро ворвутся. Двери уже еле держаться. Нужно будет отступать внутрь дома. Тут нас окружат и быстро порвут. Отдохни немного и будь готов. Федор кивнул и отошел внутрь горницы, и только тогда смог оглядеться.
Скользкий пол завален отрубленными шевелящимися конечностями. На столе сидит, в тусклом свете, довольный шишок и смотрит на упирающегося плечом в содрогающуюся от ударов дверь Яробуда, изредка выкрикивая тому ехидные советы. Дед упирается всеми силами, делая безуспешные попытки сдержать рвущегося внутрь врага, и отвечает ему в стиле: «Сам дурак». До финала остается совсем немного.
– Все парни, сейчас ворвутся. – Раздается, старческий хриплый голос. – На счет три, бегом срываемся с места и занимаем оборону в дверях, ведущих внутрь дома и на второй этаж. Ты Илька поджигаешь, и вали отсюда на все четыре стороны. И еще. Извини, что плохо о тебе думал. Неправ я был. И вы парни простите деда. Не со зла я вас шпынял-для науки это делал. Теперь буду с гордостью помирать рядом с такими воинами.
За рукав Федора дернули маленькие руки.
– Ты это… Как-то неуверенно спросил шишок, что было для него неестественно. – Не против если я тебе на плечо заскочу. Не хочу я драпать. С вами даже умирать интересно.
Федор непроизвольно улыбнулся, увидев умоляющее, маленькое личико, с брызгами черной крови упырей, долетевших даже до него. Он молча мотнул головой, в знак согласия.
– Плечом к плечу. И пусть враги сдохнут. – Выкрикнул довольный Илька.
– Раз… Два… Три…! – Прозвучала команда и троица устремилась бегом, спеша занять оборону в узком дверном проеме. Над ухом Федограна внезапно прозвучал удивленный голос шишка, который уже успел, опрокинуть плошку, с ярко вспыхнувшим пламенем, мгновенно перебросившимся на сложенную в горку солому и весь собранный хлам, и благодаря его нечеловеческой сноровке взлететь, в одно мгновение, на плечо бегущего парня:
– Вот это да…! – От куда их столько тут набралось?! – Выдохнул он.
– Деревню местную видимо разорили. Обернули в себе подобных, кого не успели полностью сожрать. Вот и накопилось столько. – Выдал свою догадку дед. – Ты то, чего не удрал?
– Тебя дурака жалко. Заблудишься еще на пути к Смородине. Вот решил проводить. – Усмехнулся шишок.
Яробуд не ответил, а лишь улыбнулся.
Зрелище действительно было впечатляющее и жуткое одновременно. В свете разгорающегося пламени, в горницу врывались упыри. Толкаясь в дверном проеме, пихая друг друга локтями и сбивая с ног. Они шипели, оскаливая клыки иголки, и бросались на наших героев в бой, как только вываливались из общей сумятицы.
С виду простые люди, такие же руки и ноги, такое же тело и голова. Только выражение неестественно бледных до синевы лиц – хищное, с кровожадным оскалом острых кошачьих клыков, явно выступающих по краям красных до неестественного блеска губ, и черными до жути глазами, с одними расплывшимися внутри зрачками.
И еще они были быстрые. Быстрые и не по-человечески стремительные в движениях, мгновенно перемещающиеся на мелькающих по полу ногах, мгновенно меняющие направление движения, под частую под острым углом, бросаясь в противоположную сторону. Одно радовало. Оружие они не использовали, применяли только то, чем наградила их природа, или, скорее всего, извращенный ум неизвестного создателя. Только клыки и руки. Но и этого хватало, чтобы сделать из них опасных врагов, не знающих ни страха, ни жалости.
Схватка началась. Первая отрубленная голова полетела в пламя, заброшенная туда пинком деревянной ноги учителя, и так же появилась первая рваная рана на его руке, располосованной клыком. Быстрая смена Яробуда, морщащегося от боли, на Бера. В дверном проеме можно было сражаться только по одному. Это было большим преимуществом, чем и пользовались люди.
– Рану я посмотрю. Не лезь. – Маленькая рука шишка толкнула Федограна в ногу. – Иди лучше увальня нашего поменяй, а то он, захлебываясь своей гордостью никогда замены не попросит. Жалко его, хоть и дурак. Убьют ведь.
Илька ловко перетянул руку деда, оторванной от его же рубахи полосой ткани, останавливая кровь,
